Капитализм, социализм и демократия - [4]

Нынешних комментаторов западных экономистов никто не за-ставляет спорить с автором в каждом месте, где он непочтительно высказывается по поводу той или иной "святыни", и противопоставлять ему повсеместно "правильную точку зрения".

Читатель сможет сам сопоставить критику Шумпетера с содержанием марксистской экономической и социологической теории. Обратим лишь внимание на несомненное сходство общего "видения" Шум-петером и Марксом объекта своего исследования — капиталистиче-ской системы — как непрерывно развивающегося и изменяющегося по своим собственным законам организма, а также на их стремление рассматривать экономические и социальные факторы во взаимосвязи, хотя характер этой взаимосвязи они понимали, как убедится читатель, по-разному.

Вторая — центральная и, пожалуй, наиболее интересная часть книги непосредственно посвящена судьбе капиталистического строя. Читая ее, необходимо помнить, что она была написана по горячим следам Великой депрессии, т. е. в период, когда выжива-ние капитализма в его традиционной форме казалось сомнительным не только некоторым советским экономистам, решившим, что он вступил в период перманентного кризиса, но и таким авторам, как Дж. М.Кейнс, а также экономистам, обосновавшим Новый курс Ф.Рузвельта. Однако Шумпетер и здесь проявил оригинальность (его гений смело может быть назван "другом парадоксов"). Он не стал связывать нежизнеспособность капитализма с экономи-ческими барьерами, в частности с ограничением конкуренции и господством монополий. Напротив, и на чисто теоретическом (гл. VI, VII), и на практическом уровне (гл. VIII) он доказывал, что огра-ничение конкуренции, если понимать ее в духе статической моде-ли совершенной конкуренции, не может быть существенным фак-тором замедления экономического роста, поскольку значительно большую роль в капиталистической экономике играет процесс "созидательного разрушения" — динамической конкуренции, связан-ной с внедрением новых комбинаций (см. выше). Ей не могут помешать монопольные барьеры, и даже наоборот. В гл. VIII Шумпе-тер развертывает перед глазами изумленного западного читателя, привыкшего к тому, что с монополией связаны лишь потери в общественном благосостоянии, широкую панораму преимуществ (с точки зрения динамической эффективности, т. е. создания условий для процесса "созидательного разрушения") большого монополи-стического бизнеса над экономикой, близкой к модели совершен-ной конкуренции. (В условиях активной антитрестовской полити-ки в США эта мысль звучала, да и по сей день звучит, как вызов общественному мнению.)

Великий кризис 1929–1933 гг. и последовавшая за ним затяжная депрессия также не произвели на Шумпетера большого впечатле-ния, так как вполне укладывались в его концепцию циклов деловой активности.

Итак, по мнению Шумпетера, опасность капитализму угрожает не с экономической стороны: низкие темпы роста, неэффектив-ность, высокая безработица — все это преодолимо в рамках капита-листической системы. Сложнее обстоит дело с другими, менее ося-заемыми аспектами капиталистической цивилизации, которые подвергаются разрушению именно благодаря ее успешному функ-ционированию. Некоторые из этих инструментов: семья, дисциплина труда, романтика и героизм свободного предпринимательст-ва, и даже частная собственность, свобода контрактов и пр. — становятся жертвой процесса рационализации, обезличивания, "дегероизации", основным двигателем которого являются крупные концерны — акционерные общества с бюрократическим механизмом управления, преуспевшие на ниве "созидательного разрушения". Таким образом, развитие капитализма повсеместно ослабляет ка-питалистическую мотивацию, он теряет свою "эмоциональную" привлекательность.

Гл. IX и XII захватывающе интересны с точки зрения цивилизационного подхода к капиталистической системе, который получает в нашей литературе все большее распространение. Это, по сути дела, та самая теория надстройки и ее обратного влияния на базис, о необходимости которых говорил в последних письмах Ф.Энгельс.

Одновременно капитализм готовит и армию собственных могильщиков. Только в отличие от марксистов Шумпетер видел в этой роли не пролетариат (этот "венский джентльмен старой школы", как характеризуют его друзья и ученики, любил и ценил дан-ный класс не больше, чем профессор Преображенский в "Собачьем сердце" Булгакова), а безработных интеллектуалов, свободных от всех традиций и подвергающих рациональной критике самые ос-новы капитализма — частную собственность и неравенство в рас-пределении.

Подмеченная Шумпетером "идеологическая беззащитность" ка-питализма перед радикализирующейся интеллигенцией — явле-ние, абсолютно противоречащее марксистской вере в "продаж-ность" буржуазных литераторов. Оказывается, в эпоху средств мас-совой информации выгоднее "продаваться" не буржуазному классу, а массовому читателю (а сегодня еще и зрителю), который часто враждебно настроен к капиталистическим интересам. Массы только по недоразумению можно увлечь лозунгом "рыночной экономи-ки" или "строительства капитализма" — этому нас тоже учит Йозеф Шумпетер. (Однако, как мы знаем, капиталистические ценности на какое-то время могут завоевать широкую поддержку вследствие неудачи социалистических мер экономической политики, как, на-пример, национализация в Англии и Франции. В еще большей ме-ре это, конечно, применимо к ситуации, возникшей после круше-ния "реального" социализма в нашей стране.)