Капетинги и Франция - [65]

Много покупал Филипп Красивый, в 1289 г. за 3000 ливров ренты он приобрел права короля английского на Керси. В 1286 г. он купил графство Шартрское, в 1291 г. — Божанси, в 1293 г. — фьеф Монпельере, предшествующий приобретению Монпелье династией Валуа в следующем столетии; в 1302 г. — виконтства Ломань и Овиллар, в 1306 г. виконтство Ла Суль.

В 1301 г. тот же суверен одолжил Гуго ХIII Лузиньяну, графу де Ла Марш и Ангулемскому достаточно значительную сумму, гарантией которой были его графства. Гуго XIII умер, не расплатившись. Наследование, осложненное уничтожением завещания Гуго XIII, предоставляло французскому королю случай вмешаться. В 1308 г. наследники графств Ла Марш и Ангулемского уступили королю свои права посредством финансовых операций.

Это была в сущности покупка, нежели уступка руки Жанны Бургундской Филиппу, второму сыну Филиппа Красивого, с непосредственным пользованием графством Бургундским, ибо, чтобы получить согласие графа Оттона IV, ему пришлось заплатить 100 000 турских ливров и назначить пожизненную ренту в 10 000 ливров.

Мы достаточно сказали, чтобы показать, что наряду с прибылью от крупных фьефов первая капетингская династия преследовала политику мелких приобретений, политику, дававшую короне не только права сюзеренитета, но также земли и домениальные права. Важность этой политики приобретений нельзя преуменьшить. Посредством ее, так же как и с помощью давления на крупные фьефы, Капетинги создали огромный домен, о величине которого мы можем судить по «Состоянию приходов и дворов в 1328 гл. Политика мирного прогресса, мирных приобретений, основанная на получении или уступке прав; политика юристов, заботящихся о составлении надежных документов, с целью избежания ссор и попыток использовать насилие. А если порой и приходилось прибегать к силе, то Капетинги всегда стремились к соглашению, в котором право на захват земли признано и принято обездоленным владельцем или его наследниками.

* * *

Как мы видели, если суверенам первой капетингской династии удалось присоединить к своему домену значительное число сеньорий, то они, однако же, и не помышляли объединить всю Францию, включив ее целиком в свой домен. Идея королевства, где существовали бы только земли, управляемые ими напрямую, остается чуждой как для них, так и для их чиновников. Их идеалом было королевство, где рядом со значительным доменом, необходимым для обеспечения жизни короля во всем ее блеске, существовали бы фьефы, большие или малые, владельцы которых, завися более или менее от короля, верно исполняли свой долг и службы, следующие из вассалитета.

Доказательство этого — в политике территориальных продаж, которой следуют капетингские суверены даже во времена, когда они трудятся над расширением своего до-мена и распространением на все королевство своего суверенитета и сюзеренитета. Они щедро раздавали, еще будучи малосильными; они продолжали политику дарений, когда к ним пришли богатство и могущество. Для них, как и для знати, «щедрость» является существенным качеством барона. Так что мы видим, как в течение ХIII в. и в начале XIV в. они щедро, даже чрезмерно щедро раздают земли и права, которые с большим трудом им удалось заполучить.

Даже если только продавать, и то последствия уже ощутимы. Но эти утраты принимают полноту, если речь идет о членах королевской семьи, которая могла стать и чуть было не стала фатальной для территориальной основы монархии. Ибо представление об опасности, возникающей при создании апанажей в пользу принцев правящего дома, никогда не присутствует в сознании суверенов. Их чиновники, если и против чрезмерной расточительности по отношению к частным лицам, кажется, не противятся королевской щедрости к принцам крови. И когда позднее, в 1566 г., муленский ордоннанс провозгласит неотчуждаемость земель домена, то он предусмотрит два исключения, из которых одно — «для апанажей младшим представителям мужского пола королевского дома Франции».

Учреждение апанажей для прочих, кроме наследника, сыновей суверена восходит почти к первым дням династии. Несомненно, оно было предназначено для того, чтобы членам королевской семьи было легче принять применяемый, но не провозглашенный принцип неделимости короны. И в самом деле, мы видим, как король Генрих I оставляет своему юному брату в момент своего восшествия на престол герцогство Бургундское, с таким трудом завоеванное Робертом Благочестивым. И если после правления Генриха I протекло столетие без учреждения новых апанажей, то этому обязаны счастливой судьбе, которая, постоянно укрепляя у суверенов наследника, необходимого для продолжения династии, не преумножала или приводила к смерти до положенного возраста порожденных ими сыновей.

Однако у Людовика VI было много сыновей помимо наследника и им не давали никаких апанажей. Быть может, он воспользовался уроком, данным ему его сводным братом Филиппом, сыном Филиппа I и Бертрады де Монфор, у которого ему пришлось отобрать в 1130 г. графство Мантское, которое он согласился ему отдать в 1104 г. Может быть, также, много сражаясь за домен, он не был способен оторвать от него какую-нибудь часть.