Канун Армагеддона - [55]

Глава четвертая

…но образ этот всегда живет в моем сердце, он по-прежнему свеж, молод, весел, лукав, неотразимо обаятелен и непорочно чист, как и тогда, давным-давно, когда он впервые запал в мою душу, внося в нее благостное умиротворение на долгие, долгие годы. Воистину, любовь не стареет!

М.Твен. «Жанна д'Арк»

Алвисид в гневе ткнул перстень в центр плиты, ведущей в Рэдвэлл, и она послушно взлетела вверх.

— Встретимся на Армагеддоне, — бросил последнее слово бывший бог.

Он посмотрел на Повелителя Зла и по-мальчишески подмигнул ему. Затем, больше ни на кого не глядя, ступил в коридорчик, ведущий в родовую усыпальницу графов Маридунских.

Радхаур бросил быстрый вопросительный взгляд на сэра Ансеиса. Барон усмехнулся, взял графа под локоть и направился вслед за Алвисидом. Алголиане тоже по одному стали входить в довольно узкий коридорчик.

Алвисид обернулся — все алголиане собирались последовать за ним.

— Мекор, ты будь со мной, остальные ждите меня в Фёрстстарре, — распорядился он. — Постойте! Пусть кто-нибудь отопрет выходы и приберется в моем коридоре. Развели невесть что…

Он отвернулся, зная, что распоряжение будет выполнено, и поднялся по небольшой лестнице, некогда вырубленной в камне силой его колдовства, в родовую усыпальницу графов Маридунских.

— Сэр Алан, вас так разозлило появление ваших божественных братьев в свите Демиурга? — спросил Радхаур, гадая, почему Алвисид вернулся в Рэдвэлл, хотя собирался переехать в алголианский каталог.

Алвисид рассмеялся — громко и для подобного места даже несколько непристойно.

— Нет. Я теперь просто точно знаю, как меня тогда победили, и больше этого не случится. И тогда с ними была Моонлав. И тогда… — после секундной паузы добавил он, — у меня не было большой цели. Теперь — есть. И осознал я ее совсем недавно, в общем-то, благодаря вам троим.

— И что это за цель? — спросил Радхаур на правах хозяина замка.

— Узнаешь. Скоро. Не скоро, правда, поймешь. Некоторые за всю жизнь не смогут ни понять мозгами, ни принять сердцем, но у тебя получится, наследник. Покажи, где могила моего сына?

— Сэр Алан, если вы спрашиваете о старшем сыне, то он погиб в битве при Абвилле, во Франции, и захоронен там же.

Радхаур прекрасно знал свою родословную, крепко-накрепко вбитую в память еще в детстве, и не смутился ни на мгновение. К тому же он уже имел счастье подробно рассказать поверженному богу о его прямых потомках. И даже заказывал в скриптории аббатства копию летописи о подвигах сэра Алана Сидморта Бескорыстного. Алвисид не без усмешки прочел о своих рыцарских подвигах почти двухсотлетней давности, на следующий день вернул рукопись, сказав, что на бумаге все куда как красивее и в сотни раз бледнее, чем в жизни. Впрочем, Радхаур и сам об этом уже знал — о его собственных путешествиях рассказывали такое, чего никогда не было и быть не могло, а о том, о чем следовало бы рассказать, отмахивались как от вздорной выдумки. А уж если послушать трубадуров на недавно прошедшем празднестве о событиях пятнадцатилетней давности… Правдой в их песнях было лишь то, что победили действительно бритты и что Сын Божий воистину ступал на крепостную стену Рэдвэлла, благословляя их на бой. Все остальное совершенно не соответствовало реальным событиям, как их помнил Радхаур. А ведь прошло-то всего пятнадцать лет и очень многие участники тех событий живы и были на празднествах. Что же говорить о том, что было сто, двести лет назад или вообще до Великой Потери Памяти… Никогда потомкам не узнать все о своих предках. Да, если откровенно, знать им этого и не нужно.

— Я могу показать вам могилу вашего второго сына, его преосвященства отца Иоанна, епископа Маридунского, — сказал Радхаур.

Алвисид бросил быстрый взгляд на Ансеиса и Мекора, присел на поребрик ложной могилы, в которой скрывался проход в чудесный коридор.

— Позже, наследник. Отошли караульных, я хочу поговорить с вами, не для их ушей разговор. Тебе ничего не угрожает.

— Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся Радхаур, окликнул одного из стражников и приказал дожидаться у выхода из подземелья, где располагался еще один пост.

Оставшись одни в огромной пещере, освещенной лишь несколькими факелами, все четверо молчали. Алвисид сидел на поребрике ложной могилы, остальные ждали, пока он заговорит. Обдумывали происшедшее в коридоре. Мекор почему-то вспоминал о снова явившемся ему в прошлую ночь духе Фоора. Хамрай думал о том, что очень хочет провести ночь за душевным разговором с Балсаром, и поморщился от мысли, что придется говорить с другом и о делах, поскольку старый маг понимал то, что еще не было сказано вслух: очень многое зависит от того, как поведет себя Моонлав. Своенравная красавица, богиня. Попавшая в ловушку Алвисида и спящая вековым сном в драконьей стране.

— Очень важно не стать могущественным, а быть им. И остаться при этом человеком, — ни к кому не обращаясь, словно рассуждая вслух, произнес Алвисид. — Хотя в разные времена бытуют весьма разные понятия о человеческой морали. Но суть от этого не меняется. За двадцать лет я сделал больше, чем эти трое за двести… Слизняки, куколки, трутни… Я убежден, что победа за теми, кто не стоит на месте — таков закон, который не удавалось пока изменить никому. Но я должен не взирать на происходящее со стороны, а быть с теми, кто выйдет на поле битвы. Должен, понимаешь, наследник, должен!