Каноническое право. Древняя Церковь и Западная традиция - [42]

Начнем с первых аккордов грациановой гармонии. Humanum genus duobus regitur, naturali videlicet jure et moribus («Род человеческий управляется двояко, а именно: естественным правом и обычаями»).

Начало изложения основывается в этом свете не просто на общем, но на наиболее общем, максимально общем утверждении, которое человеческий разум может составить в контексте заданной проблематики – утверждении о том, что все человеческое общество управляется двумя «инструментами» – естественным правом и человеческими установлениями. Утверждение наиболее общее, потому что этими двумя инструментами, этими двумя видами установлений (божественными и человеческими) обнимается все существующее право, даже более широко – все существующее регулирование человеческой жизни.

В то же время в самом начале изложения видно намерение автора применить метод гармонизации ко всей правовой картине мира. Первые строки Декрета, озаглавливающие весь Декрет и его первую часть, звучат так: «Согласование несогласованных канонов, и прежде всего, касательно божественного права и человеческих установлений». Значит, первая и основополагающая часть декрета направлена именно на гармонизацию правовой картины мира, на согласование человеческих установлений с естественно возникшим и божественно предписанным правом. И именно в этом свете должна восприниматься первая часть Декрета, ее задача не энциклопедична – не приведение сведений о всем известном ко времени земной жизни автора праве, но именно согласование этого права (причем, всего{«Всего» не означает, что автор Декрета намерен проанализировать все существующее право, включая гражданское – речь идет об определении места всего права в мире, но не об анализе содержания всего права.} права), своего рода канонизации места права в Божественном замысле спасения.

Значит, «максимально широкий охват» – это одновременно вопрос о соотношении, об изначально присущей этому соотношению иерархии, иерархии как форме существования права в мире, иерархии как форме упорядоченности.

Первое из соотношений божественного права и человеческих установлений – через временные (пространственно-временные) характеристики, через соотношение вечного и временного. В этом смысле божественные установления вечны и единообразны, они определены природой, в то время как человеческие установления преходящи и разнообразны в силу того, что человеческие установления преследуют цель удовлетворения человеческих потребностей и как таковые они неизбежно различны, ибо «разные вещи нравятся разным народам»{Decretum, D.I, c.1, par.1.}.

Вечность и единообразность божественных установлений проявляется и в вечности и определенности их источника – это Закон и Пророки; в то время как разнообразие человеческих установлений проявляется и в разнообразии видов источников права.

Грациан выделяет следующие разновидности человеческих установлений (источников права), основываясь, главным образом, на энциклопедии Исидора Севильского: закон, обыкновение и обычай. Основная разница между ними проходит, согласно Грациану, по чисто внешнему аспекту – по форме, поскольку закон является письменным установлением, в то время как обычай и обыкновение применяются как бы «сами по себе», в течение длительного времени. Они стоят на ступеньку ниже закона как письменного установления, поскольку имеют силу закона только при отсутствии закона{Decretum, D.I, c.5, par.1.}.

Наряду с дифференциацией по виду источников, человеческие установления различаются, выражаясь современным языком, по предмету регулирования. В связи с этим Грациан, вслед за Исидором Севильским, выделяет естественное право, гражданское право, право народов, а также военное право, публичное право, квиритское право{Квиритское право – термин, идентичный термину гражданское право в Древнем Риме. Под квиритским понималось право граждан Древнего Рима, т. е. право, распространяющее свое действие только на римских граждан, а лица, проживающие на территории Рима, но не являющиеся римскими гражданами, исключались из сферы его действия. Происхождение термина связывается с латинским quiris, что означало «копье» и «гражданин» – омонимичность в данном случае была продиктована тем, что только римские граждане имели право нести военные повинности в пользу Римского государства.} (как своеобразные «отрасли» права человеческих установлений). В связи с этим дальнейшим разделением обратим внимание на два обстоятельства.

Первое. Понятие «естественное право», уже звучавшее в самом начале Декрета, в данном месте приобретает иной смысл – это уже не то естественное право, которое воспринимается как синоним божественного права, но иное естественное право – «естественное право – общее для всех наций, потому что оно существует везде вследствие естественных инстинктов, а не по причине установлений»{Decretum, D.I, c.7.}. Это уже не право Закона и Пророков, но иное право, вследствие которого существует союз мужчины и женщины, порождение и воспитание потомства и ряд других правовых институтов{Decretum, D.I, c.7.}.

Второе. Перечень «отраслей» права, возникшего вследствие человеческих установлений, не отличается полнотой и систематичностью, но это не должно ставиться автору Декрета в вину – задача у Грациана иная: не столько дать исчерпывающую картину права человеческих установлений, сколько определить место права человеческих установлений в общей правовой картине мира и, главное, в божественном замысле развития этого мира (и его спасения). В этом свете главное было не в исчерпывающем перечне отраслей современного Грациану права, а в определении места человеческих установлений в соотношении с божественным правом. Другими словами, чтобы показать приоритет божественного права над человеческими установлениями, не требуется безукоризненно систематичного изложения этого права человеческих установлений.