Каникулы для ангелов и демонов - [3]

Теперь я во Франции. Отчаиваться глупо. Да, Итан не выдержал обрушившихся на него испытаний и загубил свою душу. Но это же не значит, что все слабаки. В Париже меня ждет Бланш. Люди бы ей не позавидовали: она родила ребенка с неоперабельным пороком сердца. В такой ситуации среднестатистическая мать отчаялась бы и стала засыпать небеса проклятиями. «Почему я? За что? Как со всем этим жить?» Ответы на подобные вопросы настолько длинны, что я даже мысленно ленюсь их воспроизводить. Суть такой проблемы проста: на все воля Господа, никому не дается креста тяжелее, чем может вынести человек. Тащи свой крест с радостью и покорностью – только тогда, может быть, он станет легче. От Бланш после рождения больного малютки никаких упреков не последовало. Она благодарила Бога, что он послал ей ребенка, просила здоровья для себя и для сына – и это все. Бланш – мудрая женщина с большим сердцем. Вот кто подарит Рождество ангелам…

Я материализую для Бланш корзину, наполненную детской одеждой, погремушками, сосками, бутылочками и прочей нужной младенцам дребеденью. В корзине есть кое-что и для мамы, флакончик специальной туалетной воды, которой можно пользоваться даже кормящим женщинам. Впрочем, самое главное в этом парфюме – это то, что он исполняет желания.

Позаботился я и о себе. У меня внешность почтенной соседки Бланш, мадам Жоли, имеющей привычку забегать к Бланш на кофе.

У мадам Жоли и Бланш общий балкон.

Дождавшись, пока настоящая мадам Жоли отправится за покупками, я по общему балкону прохожу в квартиру Бланш, останавливаюсь у колыбельки и чувствую, как рот расплывается в умильной улыбке.

Сын Бланш чудо как хорош! Любуюсь пухленькими щечками, длинными ресницами и ротиком-вишенкой. Ничто в его трогательной внешности не выдает серьезного заболевания.

Потерпи немного, малыш! Скоро твоя мама получит огромную силу, и когда она это осознает, ты всегда будешь здоров.

Звонок в дверь вызывает у меня панику. А что, если это настоящая мадам Жоли?

Но нет – Бланш, спешащая к входной двери, еще не успела щелкнуть замком, а я уже понимаю, что к Бланш пришел какой-то мужчина.

Бланш впускает его, уклоняется от поцелуя и кричит:

– Где твои вещи?! Ты давно обещал уйти от жены! У нашего сына серьезная болезнь! Не известно, сколько он проживет! И что, когда Этьен будет умирать, его отца не окажется рядом?!

Мужчина что-то робко бормочет, ребенок просыпается и начинает плакать.

Когда в детскую вбегает Бланш, там уже нет ни мадам Жоли, ни корзины с подарками.

Я опять ошибся! Оказывается, больной ребенок нужен Бланш для того, чтобы манипулировать его отцом! История стара, как мир!

Господь прав, не бывает безгрешного смертного.

Из моей идеи ничего не выйдет.

Разве только… Как называется страна, где говорят: «Бог троицу любит»? Россия? Я помню, именно там я записывал благодарность от девушки Кати. Она радовалась тому, что зарабатывает достаточно и может приобретать еду бездомным животным. На последние деньги Катя купила мешок корма. Если уж и эта душа окажется с двойным дном и собственной выгодой – я окончательно откажусь от своей идеи организовать на небесах рождественские каникулы. В этот раз я не буду материализовываться в человеческом виде. Сначала понаблюдаю за девушкой, оставаясь невидимым. И если вдруг Катя окажется достойной кандидатурой для моей миссии – она получит статуэтку щенка, прикосновение к которому позволяет исполнять желания…

Глава 1

Катя Иванова торопилась на работу, ловко перепрыгивала через лужи и улыбалась холодному дождику, коловшему не прикрытую шарфом шею.

Слякоть – это не заморозки.

Лужи – не огромные снежные сугробы.

И пусть весь мир ворчит, что нет предновогодней погоды. Она, Катя Иванова, будет радоваться плюсовой температуре. Ведь чем теплее на улице – тем теплее и в подъезде, где черная собака с настороженным взглядом родила пятерых симпатичных щеночков.

Собаку Катя оптимистично назвала Лаки – с прицелом на последующую счастливую судьбу, разумеется. Щеночкам притащила большую коробку из-под пылесоса и мягкий плед. А еще обошла всех жильцов подъезда и заручилась твердым обещанием кормящую собачатину-мать на улицу не выгонять.

Щенки Лаки открыли глаза, стали ходить на расползающихся лапках, переваливаясь смешными неуклюжими мешочками через край коробки. Жильцы дружно их подкармливали и убирали закуток, который облюбовала Лаки. Но тут на квартиру, расположенную на первом этаже, нашелся покупатель – Борзый, красавчик лет тридцати. Он окинул худенькую Катину фигурку одобрительным взглядом, а потом нахмурился и потребовал ликвидации псарни в подъезде.

– Понимаешь, милашка, у меня тут будет офис, да. Серьезные люди будут ходить, да. А тут – свора дворняг. Нехорошо, да?

Легкий загар Борзого открыто говорил о том, что плевать его владелец хотел на выброшенную на улицу собачью мать и хорошеньких собачьих детей с мягкими брюшками.

Его белоснежная улыбка была из жесткой альтернативной вселенной, наполненной хрустом денег, сверкающими джипами и бутиками с ярко освещенными витринами.

Даже туалетная вода у Борзого была такая прекрасная и эгоистичная, что Катя сразу поняла: уговаривать его бессмысленно.