Кандидат в коммандос - [5]
В пятницу утром Рорабек нашел след ботинка. Сержант с нетерпением осмотрел отпечаток – противник прошел по ручью и на повороте, поскользнувшись на лежащем в воде корне, ступил на берег. Подошва четко впечаталась в грязь.
Рорабек измерил след.
"Восьмой размер, – думал Джон, внимательно рассматривая рисунок чужой подошвы, ряды шипов по ранту. – У кого в команде была такая нога?"
Сержант закусил кулак.
"Какой я был дурак, что не записал размеры их ботинок!"
И он решил вспомнить всех по росту.
"У меня седьмой… Я стоял почти в конце строя. Рядом были…"
Рядом были Касперсон, Смит, Ремберг и Мидло.
"Конечно же, это Мидло!" – догадался Рорабек и, испытывая нарастающее возбуждение, размазал отпечаток рукой.
Значит, его соперника, нет, смертельного врага зовут Мидло.
Теперь он должен был вспомнить повадки Мидло.
Рорабек думая об этом, в то время как сам тихо крался вдоль ручья.
Мидло не тигр и не бык. В отождествлении со зверем Мидло – гиена.
Сколько же ему лет? Рорабек думал, лет 30—35. Довольно-таки упитанный животик…
Мысль о животике Мидло вызвала улыбку, но тут Рорабек одернул себя – расслабляться нельзя – ведь Мидло стреляет не брюхом. И был он одним из лучших снайперов в "дельте".
Конечно же, Мидло, как каждый упитанный господин, любит поспать. Стоп!..
"Откуда он пришел к нам? – лихорадочно думал Рорабек. – Си-ай-эй? Нет. СЕАЛС? Опять нет. "Зеленые береты"? Ну, нет же! Может быть, рейнджерс? Мидло пришел из маринс. Мидло служил инструктором по стрельбе в учебном центре Перрис-Айленд".
Рорабек облегченно вздохнул. Теперь он знал, чем слаб гиена Мидло – инструктор в стационаре… Какие здесь могут быть комментарии! Мидло привык к комфорту. И животик оттого, что лет шесть не ползал на нем.
Ручей завернул вправо, очерчивая территорию Рорабека. Открылось чистое пространство – здесь ежегодно сезон дождей очищал песчаный кряж от растительности. Следы Мидло вышли на берег и густой цепочкой потянулись под глухую стену се львы. Мидло вернулся в свои владения.
Рорабек остановился в кустах и, не пользуясь биноклем, оглядел опушку чужого леса. Где-то там, во тьме и сырости, обитал Мидло.
– Мидло! – прорычал Рорабек и в порыве поднял винтовку над головой, хотел выстрелить, но силой воли удержался от этой глупости. И все же воображаемая мощь винтовки придала Рорабеку силы, и он торжествующе прошептал: – М-и-и-д-л-ло-о-о-о!..
"Сегодня я должен пройти вдоль речки и поискать его следы. Как Мидло возвращался к себе, я видел, а вот откуда он пришел? Если отметить район проникновения на карте, сразу можно будет сориентироваться, где его бивак, нагрянуть по первым следам и подстрелить при выходе из шалаша. А еще лучше – спящего! Тогда Мидло можно застрелить в упор – сто процентов гарантии!"
Рорабек схватил рюкзак и бросил в него несколько консервных банок. Сержант решил, что охота на Мидло займет не более двух суток.
Из памяти сержанта выплыл Смит.
– До сих пор не пойму, как я отважился завербоваться в "Колумбус", – признался Смит.
– Впервые вижу, чтобы рафинированного маринс мучили сомнения! – Рорабек похлопал приятеля по плечу. – Лично у меня было просто: я чуть с ума не сошел, когда услышал, сколько платят в "Колумбусе".
Тогда к приятелям и подошел Мидло.
– "Колумбус" – это особая философия. Здесь из обыкновенных убийц делают чемпионов мира! А чемпиону и деньги чемпионские! За такую награду я готов убить не только любого из вас, но и родную мамочку.
…Рорабек остановился на берегу речки. За спиной шумел тростник. Солнце скатилось с небосвода и спряталось за деревьями.
Ночью совершенно невозможно было уснуть из-за москитов. Рорабек уже клял себя за то, что неправильно выбрал место для ночевки – речка была совсем рядом, оттуда налетали полчища комаров, они мириадами кружили над сержантом, жаждая крови, имеющей привкус севера. Москиты роились вокруг головы сержанта, окутывали его видимым даже во тьме облаком и гудели так громко, что заглушали сельву.
Рорабека мучило еще и то, что во влажном воздухе не было охлаждающего испарения – даже у речки не ощущалось свежей тяги (той самой тяги, которая в Северной Америке холодом свистит над ночной рекой, когда говорят, что от реки дует), и сержант задыхался от духоты: комары набились в противомоскитную сетку.
Со стороны реки донеслись глухие звуки, какая-то возня.
"Черт возьми! Это же черепахи кладут яйца", – догадался сержант. Понимая, что до утра уже не уснуть, Рорабек отправился к речке. Две стаи обезьян-ревунов – одна слева, другая справа, провожая его до самой воды, наполнили сельву своим тоскливым воем.
На берегу действительно различалось движение – черепахи огромными стадами вылезали из воды и своими широкими перепончатыми лапами рыли в песке глубокие норы, наполняя воздух шуршанием, шипением и глухим стуком панцирей, ударяющихся друг о друга. Черепахи валили яйца в ямы по очереди в одну, пока яма не заполнялась доверху – лишь тогда огромные чудовища засыпали кладку песком.
Природная организованность черепах произвела на Рорабека огромное впечатление. Желая выбрать место получше, сержант вышел на крутизну, взобрался на дерево и не пожалел об этом: черепахи закончили класть яйца и с противоположной стороны песчаной отмели устремились к воде. Это было грандиозное зрелище! Полчища животных, чернея блестящими от росы панцирями, покрывали поверхность песков. Рорабек не мог бы их сосчитать, даже если бы и захотел.