Кандалы - [146]
В конце октября 1905 года забастовочное движение пошло на убыль, зато крестьяне перешли к разгрому помещичьих усадеб. Всюду пылали казенные леса и «дворянские гнезда».
Бесправные, темные крестьяне боролись как умели — старинными, вековыми приемами, продиктованными старою ненавистью взбунтовавшихся рабов. Рубили, воровали, грабили и поджигали строевой казенный лес. Народный гнев дорого обходился не только помещикам, но и государству. Началось то, чего Лаврентий — как хороший хозяин — не хотел допускать: по его мнению, вместо революции могла произойти анархия.
От революции он требовал революционного порядка, законов, которым все должны подчиняться, но в жизни страны давно уже никто не признавал старых законов, а новых пока еще не было: сама жизнь, чтобы прекратить беззаконие, требовала немедленного появления хотя бы временной власти для создания новых порядков при новых законах.
Лаврентий оповестил восемнадцать волостей о необходимости экстренного крестьянского съезда, а пока, пользуясь своим влиянием, говорил на сходе, обращаясь к поджигателям:
— Вы не будете больше воровать и поджигать казенный лес, а также прежнюю нашу собственность — Дуброву: пусть по справедливости все это принадлежит вам — тем более вы должны беречи́ свое же достояние! Стыдно быть ворами того, что принадлежит народу!
В словах его, голосе и пристальном, подчиняющем взгляде заключалась теперь какая-то особенная сила: никто не мог выдержать подавляющего, а в минуты гнева — уничтожающего взгляда Лаврентия; железную узду надевал на всех этот человек, такой скромный и молчаливый прежде, чугунную руку опуская на плечо каждого, с кем говорил. Его распоряжения тотчас исполнялись, хотя многих тяготила такая непонятная требовательность. «Когда и поживиться, как не теперь?» — возражали ему, но по его настоянию сход взял государственный и бывший купеческий лес под мирскую опеку, поставил своих сторожей вместо удельных — и пожары лесов прекратились.
Его твердая уверенность в том, что нужно делать и чего не нужно передавалась всем: он не терялся, не колебался, и это создавало веру в него. Казалось, что он имеет дар предвидеть будущее, и поэтому ему беспрекословно подчинялись, хотя знали, что никакой власти еще не было у Лаврентия, кроме власти слова.
Эта власть, которой прежде не хотел и не имел Лаврентий, заключалась в глубоком знании души не только своих однодеревенцев, но и крестьян всех тех восемнадцати волостей, где имя его, поднятое людской молвой, вознесено было на необыкновенную высоту. Он знал, что в Займище — этой подгородной приволжской деревне, постоянно общающейся с двумя городами — уездным и губернским — народ стал много развитее, чем в глухих степных деревнях. И все же здесь был погром. Что же будет там, в степи? Между тем Лаврентий считал возможным в ближайшие месяцы или даже недели — внезапное вооруженное восстание рабочих в Москве, а потом и в губернских городах: в ближайшем приволжском губернском городе после царскою манифеста быстро сорганизовались боевые дружины, не допустившие черносотенного погрома.
Лаврентий, учитывая стихийное нарастание событий, считал нужным на этот случай в ускоренном порядке подготовить подчиненные ему восемнадцать волостей, вооружить их достаточным количеством оружия и выработать план действий: «На стихию надейся, а сам не плошай!»
Восстание рабочих в городе должно было явиться сигналом для подготовленных деревень, а сигналом для городов — восстание в Москве и московском районе: тогда готовность каждой ничтожной деревушки будет иметь свое значение и неготовые массы пойдут за передовыми. Ведь переросла же недавно частичная забастовка в великую всероссийскую? Почему же при революционном движении всей страны — от столиц до деревни — при организованном руководстве центра восстание одной волости не увлечет за собой восемнадцать волостей, а их пример не охватит всю Волгу, а может быть, и всю Россию? Какой соблазн поднять на ноги все крестьянство в деревнях вместе с рабочими в городах! Ведь тогда может совершиться великий переворот без пролития крови: не хватит казаков для усмирения миллионов восставших людей, главное орудие которых — труд! Тогда достаточно будет одного их слова, одновременно и дружно сказанного, чтобы вековечные кандалы рассыпались в прах.
Так думал Лаврентий. Его самого увлекала и пленяла эта фантастическая мысль о бескровном перевороте в великой стране при одном условии: магическом единодушии масс. И когда он говорил об этом на собраниях и с трибуны под открытым небом перед сотнями и тысячами людей, готовых пойти за ним, куда он поведет — хотя бы даже на смерть, — сердце его расширялось и голос становился могучим.
Но если будет неудача? Вторая всероссийская забастовка не состоялась, забастовочное движение в городах вообще затихает, правительство ободрилось и тысячами гонит арестованных людей в тюрьмы и в Сибирь. Многие склонны поторговаться и подождать, не даст ли Дума землю крестьянам? В губернском городе идут партийные разногласия, а про московское восстание ничего не слышно.
Что, если удобный исторический момент пройдет неиспользованный только потому, что обширная земледельческая страна не может так быстро сорганизоваться, как этого требует момент, что ей удается только то, что происходит стихийно? Что будет, если рабочие опоздают с восстанием и восемнадцать волостей, настроенных Лаврентием, устанут ждать, остынут и дрогнут?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Скитальца в истории отечественной литературы неразрывно связано с эпохой первой русской революции 1905–1907 гг. Именно на гребне революционной волны в литературу той поры при поддержке М. Горького вошла целая плеяда талантливых писателей: Л. Андреев, Скиталец, И. Бунин, А. Куприн, А. Серафимович, В. Вересаев и др.Сложным и нелегким был творческий путь Скитальца (литературный псевдоним Степана Гавриловича Петрова, 1869–1941 гг.). Немало на его долю выпало житейских скитаний, творческих взлетов и падений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.