Кандалы для лиходея - [16]

Лицо у этого управляющего Козицкого вроде бы добродушное, взгляд – ясный. Лицо – а это Павел Ильич знал по опыту – говорит о многом. Физиономистом исправник Уфимцев хоть и не был (о такой науке хотя и слышал, да не ведал), однако за свои годы, проведенные в полиции, людей различать научился и про человеческие типажи знал не по ученым книгам, а по своей богатейшей практике. Так что лицо Козицкого никак не говорило о том, что он какой-то маниак или закоренелый законопреступник. А вот что у него в душе крылось – так, поди, разбери! Душа – это самая загадочная составляющая сущности человека, которая всегда имеет собственный цвет. Она может быть черной или белой, а еще бывает серой. Разглядеть черную душу можно без труда, ну, или почти без труда. Тем более человеку с таким полицейским опытом, каковой имелся у уездного исправника. Белую тоже несложно, потому что она вся на виду. Но вот как разглядеть душу серую? Которая вот-вот почернеет? Непростое это занятие…

И вот теперь для удовлетворения просьбы московского обер-полицмейстера надлежало разобраться, что у этого Козицкого за душой и какого она цвета. А далее предстояло ответить на вопрос: а не причастен ли управляющий Самсон Николаевич Козицкий к исчезновению Попова, которого Уфимцев хорошо знал и весьма уважал, поскольку чувствовался в нем крепкий стержень и человеческое и дворянское благородство. Да, муторная это работа и совершенно неприятная – копаться в человеческой душе, так как никогда не знаешь, что в ней лежит: сокрытый клад или мусорная свалка.

Подняли послужной список Козицкого: все вроде бы гладенько, лишь одно махонькое обстоятельство привлекло внимание уездного исправника. До принятия должности управляющего имением Павловское у графа Виельгорского Самсон Николаевич служил управляющим подмосковным имением господина статского советника Кирилла Михайловича Неелова, брата сенатора, тайного советника Максима Михайловича Неелова. Служил всего-то ничего – лишь восемь месяцев. Вот это и насторожило Уфимцева…

Почему так мало служил, всего-то меньше года?

Что именно Козицкого не устроило в службе? А может быть, как раз наоборот: статского советника Неелова что-то не устроило в Козицком? Наверняка должны быть какие-то факты, что помогут пролить свет на личность Козицкого? А может, и нет ничего. Ведь господин статский советник выдал Козицкому прекрасную рекомендацию, по которой тот был принят на службу графом Виельгорским. Поди тут разберись!

Итак, первое. Следует переговорить с самим статским советником Кириллом Михайловичем Нееловым. И второе. Надо провести опрос жителей села Павловское относительно личности и характера самого Козицкого. «Пожалуй, в село отправлюсь сам, – решил Уфимцев. – А насчет статского советника Неелова, пусть уж сам московский обер-полицмейстер с ним разговаривает, ему это сподручнее, поскольку Нееловы – жители исконно московские, каковыми по сию пору и являются».

Порешив таким образом, исправник Уфимцев отписал полковнику Власовскому: касательно установления личности и характера управляющего Самсона Козицкого он займется на месте сам, а вы, дескать, господин обер-полицмейстер, отыщите московского жителя, статского советника господина Кирилла Михайловича Неелова, и побеседуйте с ним на предмет краткости срока службы у него управляющим этого самого Козицкого. После суммирования двух результатов, мол, личность господина управляющего Козицкого должна быть прояснена вполне обстоятельно, после чего, скорее всего, наступит и ясность, что в отношении его надлежит предпринимать далее.

* * *

Версия эта пришла неожиданно. Некто тайный осведомитель Степан Кирюшкин, а с недавнего времени личный секретный агент помощника московского обер-полицмейстера полковника Руднева, в одном из донесений своему шефу написал, что третьего дня его знакомец Никита Осипчук, пришедший к своей даме сердца Клавдии Никандровне Кочкиной, проживающей в меблированных комнатах Шибуньского, что в Малом Власьевском переулке, пошедши за кипятком, слышал, как на кухне две кухарки перемывали косточки владельцу меблирашек.

– Забогател наш Яша, – сказала одна кухарка другой. – Деньгами так и сорит.

– Да ты что? – удивилась другая кухарка. – Откуда у него деньги? С наших постояльцев, чай, шибко много не наживешь.

– Шибко не наживешь, – согласилась первая кухарка. – Однако же заиметь любовницу в Варшаве и ездить к ней, когда засвербит, денег у ево вполне хватает…

– Любовницу? В Варшаве? – ахнула и всплеснула руками другая кухарка. – Это ж сколько деньжищ надобно, чтоб ездить к ней, да еще содержать на всем готовом!

– И не говори, – продолжила первая. – А как ты думаешь, откудова у ево такие деньги взялись? С неба упали али как?

– Не ведаю, – покачала головой вторая и завороженно смотрела на первую, представляя, верно, как эти самые деньги, кружась и порхая, словно бабочки, сыплются с неба на землю.

– А я – знаю, – твердо и безапелляционно заявила первая кухарка.

Здесь, по рассказу секретного агента, его знакомец Никита Остапчук чем-то неосторожно бряцнул, и кухарки перешли на шепот, после чего Никите пришлось прислушиваться и подойти очень близко, спрятавшись за колонной, за которой стояла печь.