Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - [58]

Более проворный и красноречивый политик уже отправился бы в Афины и сказал бы страдающим гражданам что-то суровое, в духе «крови, пота и слёз» Черчилля: «Я вас не брошу, однако, чтобы спастись, вам придётся кое-чем пожертвовать». Меркель, естественно, не Черчилль. В октябре 2012 года она наконец отправилась в Афины и как политик испытала нечто совершенно новое: общественный гнев. Где бы ни проезжал её кортеж, греки выстраивались вдоль улицы и насмешливо размахивали транспарантами с надписью: «Меркель, тебе здесь не рады!» Однажды её машина пронеслась мимо группы людей, которые как раз сжигали флаг со свастикой, а другая машина с людьми, одетыми в похожую на нацистскую униформу, тем временем прорвалась через полицейский кордон. Меркель была в ужасе. В Германии демонстрация свастики является уголовным преступлением.

Давление со стороны президента Обамы расстроило её только сильнее. «Тебе нужно действовать, и решительнее, — уверял он. — Стоит тратить больше профицита на кредиты наиболее нуждающимся странам». В 2011 году на конференции «Большой двадцатки» во французских Каннах Обама подбадривал её словами: «Давай, Ангела, ты же королева Европы! Ты справишься!» На что она с горечью ответила: «Меня называют королевой экономии». Возможно, впервые с 1990-х годов она открыто плакала от разочарования. «Я не собираюсь совершать [политическое] самоубийство. Наш центральный банк независим. Вы, американцы, написали нашу конституцию. Вы просите меня нарушить наложенные на меня же ограничения — другими словами, лишить центральный банк полномочий, — вашим же государством», — напомнила она Обаме о том, как Вашингтон участвовал в разработке послевоенной конституции Германии.

Однако слушателям её эмоций не хватало. Выступая с речами, Меркель выглядела слишком сурово и благочестиво, и наиболее пострадавшие от кризиса государства Европы понимали её совершенно неправильно.

Тяжело представить себе двух более непохожих личностей, чем Меркель и её главный европейский партнёр в те годы, гиперактивный президент Франции Николя Саркози, прозванный «блинг-блинг (показным) президентом» (от английского bling-bling, которым обозначают огромные броские украшения) за его зрелищные выходки и любовь к яхтам миллионеров. Бесконечный охотник до внимания публики, Саркози, казалось, воплощал в себе всё, что Меркель презирала. (Трудно представить, чтобы Карла Бруни, гламурная певица, модель и супруга Саркози, сама покупала где-то рыбу к ужину, а вот супруг Меркель спокойно занимался подобным перед ужином, который канцлерин устроила в честь президента Франции.) Однако, учитывая обстоятельства, Меркель, как и обычно, попыталась извлечь из этого как можно больше пользы. «Рядом с тобой, Николя, я чувствую себя энергосберегающей лампочкой», — пошутила она однажды.

Во время кризиса в еврозоне Саркози осознавал, насколько связаны их судьбы, а потому в 2008 году поздравил Меркель с тем, что ей вручили престижную Международную премию имени Карла Великого. Вручение происходило в старинном немецком городе Экс-ла-Шапель недалеко от границ между Германией, Бельгией и Нидерландами. «Я так сильно восхищаюсь этой женщиной с Востока, — заявлял француз, преисполненный чувств. — Сколько же всего ей пришлось преодолеть, чтобы, выбравшись из-за железного занавеса, оказаться во главе двадцати семи стран и объединённой Германии! — Затем, обернувшись к изумлённому доктору Зауэру, Саркози добавлял: — Мы с Ангелой гармоничная пара, и она — отважная женщина, которую я за последний год по-настоящему зауважал, месье Меркель». Доктора Зауэра, кажется, его слова не порадовали.

Невзирая на ошибку Саркози, церемония была легендарной. Два давних соперника встретились на столь важном мероприятии, и Меркель воспользовалась случаем, чтобы объяснить, почему спасти евро и удержать Грецию в ЕС важно не только для экономики. «Зачем тратить бесчисленные дни и ночи на достижение общей цели после тяжёлых переговоров? Потому что, если евро рухнет, рухнет не только валюта, — сказала она, — рухнет Европа». В конце концов единая валюта была необходима единой Европе не меньше открытых границ.

«Меркози», — окрестили французские СМИ двух лидеров, которые в конечном счёте создали неуклюжий, однако единый фронт. Германия была слишком богата, слишком надёжна и слишком важна для экономического климата в остальных европейских государствах — даже во Франции, — чтобы к ней не прислушиваться. Премьер-министру Греции Георгиосу Папандреу и председателю итальянского Совета министров Сильвио Берлускони предъявили ультиматум, направленный на решение проблемы: вы разрешаете ЕС осуществлять надзор за вашими финансами, а в ответ получаете экономическую помощь. Обоим государствам не оставили выбора.

В итоге те согласились, однако не всё прошло гладко. Когда глава парламентской фракции ХДС Фолькер Каудер заявил: «Теперь вся Европа внезапно заговорила по-немецки», с гордостью намекая на роль Германии в спасении евро, Меркель поморщилась. Германия, которая диктует правила Европе. Настоящий кошмар. Однако в этом кошмаре отчасти была виновата и сама Меркель. Она медлила, пока миллионы людей страдали, и ей потребовалось слишком много времени, чтобы оценить, какими человеческими жертвами обернётся глобальная рецессия. Она проиграла войну за людское одобрение. Богатейшая европейская страна — и сердце союза, которым Меркель очень дорожит, — обязана была спасать менее удачливых соседей. И пусть те до постыдного неграмотно распоряжаются финансами. И неважно, какой вклад в произошедшее внесли безрассудные банкиры с Уолл-стрит. Кризис произошёл «в смену» Ангелы Меркель, а потому справляться с ним приходилось не кому иному, как канцлеру самой богатой и организованной экономики Европы.