Канатоходка - [5]
Дедушек своих я не знала. И папин, и мамин отцы ушли из жизни ещё задолго до моего рождения…
В квартире на Бутырской жили две семьи: в двадцатидвухметровой комнате – папа, мама, бабушка Тата и я (потом родилась сестрёнка), а в двух смежных, справа от кухни, – папина сестра Галина с мужем Алексеем и дочкой Ларисой (позже у них родилась Олечка) и папина мать – Матильда Максимовна (до сих пор не знаю, почему её так звали, – по паспорту она была Матрёна Максимовна).
Лариска
Лариска, моя двоюродная сестра, была почти на год младше меня. Она была обладательницей огромных печальных глаз – серых, окаймлённых длинными чёрными ресницами, – и замечательных слуха и голоса (кстати, папина сестра, тётя Галя, тоже очень хорошо пела). Ещё у Лариски был широкий курносый нос и вечные сопли. Моя чувствительная бабушка постоянно боялась «заразы», которую Лариска «могла принести из детского сада» – туда Лариска ходила, в отличие от меня, домашней.
Мы с Лариской очень дружили и очень любили друг друга. По возможности мы всё время проводили вместе. В туалет – на холод – нас, естественно, не пускали, боясь, что мы можем повторить судьбу котёнка. У нас были горшки, на которые нас синхронно усаживали в разных концах коридора. Если усаживали только меня, Лариска тут же волокла свой горшок и садилась на своё место. У нас был такой своеобразный клуб. Мы подолгу сидели на горшках, вели беседы о жизни, смотрели книжки, а когда научились читать – читали. Я научилась раньше и читала Лариске свои любимые произведения: «Что я видел?» Житкова, сказки и стихи Маршака, сказки Андерсена…
Читать я стала в четыре года. Причём особо меня никто не учил – просто и родители, и бабушка мне всегда много читали. И меня это увлекло. Я читала запоем, всё подряд: книги, журналы, вывески, надписи на заборах и скамейках… Родители мной гордились, и, когда приходили гости, меня ставили на стульчик, давали в руки газету, и я читала передовую статью – не по слогам, а бегло. Все изумлялись и ахали…
Вообще, основную часть литературы я буквально проглотила с четырёх до четырнадцати лет. Потом уже подчитывала, перечитывала. Почти сразу же я научилась и писать. И тут же начала писать стихи…
Лариска была очень трогательным ребёнком. И очень одиноким. Не помню, чтобы родители ею как-то отдельно занимались. Тётя Галя весь день была на работе, а всё оставшееся «свободное время» занималась хозяйством – печка, вода с колонки, магазины, приготовление еды… Дядя Лёша от быта был освобождён – он работал и учился. К тому же он был инвалидом: вместо ампутированной ноги он носил деревянный протез, который, как и костыли, на которых он ходил, страшно грохотал. Я ужасно боялась этого грохота, а заодно и дядю Лёшу…
Бабушка Матильда Максимовна редко бывала дома. Она уезжала в гости к сестре Марине Максимовне. (Я вообще её плохо помню, она вскоре умерла.)
Дядя Лёша был белёсый, как будто выцветший, – волосы, брови, ресницы и даже глаза, которые, по идее, были голубые. А тётя Галя была настоящей красавицей: черноволосая, сероглазая, высокая и стройная (правда, по моде тех лет высокий рост и большая нога считались скорее недостатками – в моде были миниатюрные женщины; моя мама была как раз такой, поэтому пользовалась бешеным успехом у мужчин!). Красота тёте Гале счастья не принесла. Пока дядя Лёша учился, она работала за двоих – да что там за двоих, за четверых: Лариска – маленькая, мать – пожилая. Потом родилась Оленька – вся в отца: льняные волосы, голубые глаза. Говорят, если дочь похожа на отца, она счастлива, а на мать – нет… Лариска была похожа на мать…
Галина, которой пришлось работать уже за пятерых, конечно, надорвалась. Она заболела туберкулёзом. Условия, в которых мы жили, тоже к этому располагали. Тётя Галя долго лечилась, выздоровела, вернулась домой…
И узнала, что у мужа Алексея есть другая женщина (вот такая банальная мужская «благодарность»). От переживаний болезнь нагрянула с новой силой, а у тёти Гали сил бороться за своё здоровье и счастье уже не осталось. Болезнь победила. Галина умерла. И Лариска практически растила сестрёнку, которая была моложе её всего на 7 лет…
Но я забежала вперёд. Вернёмся к тому времени, когда все ещё были живы и относительно здоровы.
Жили мы трудно. Но воспоминания – светлые. Это было время, когда люди приходили в себя от недавней войны, поэтому радовались просто жизни, строили планы, всегда стремились помогать друг другу. Люди тогда умели общаться, умели веселиться…
Когда отец приезжал в отпуск в Москву, у нас обязательно собирались гости. Приходили друзья: Свешниковы – славная интеллигентная пара, Волчанецкие – красавец-пьяница художник, похожий на жгучего усатого испанца, и его тихая томная жена Лариса, с головкой, причёсанной под Натали Гончарову, мамина подруга Вера Гордеева…
С Верочкой – я так её зову, хотя ей 93 года, – мы подолгу разговариваем по телефону и сейчас, а когда мама была жива, Верочка гостила у нас на даче, навещала маму в Москве. У неё ясный ум и прекрасная память. Я очень дорожу общением с ней, тем более что это почти последняя ниточка, связывающая меня с маминой жизнью…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.