Канарский грипп - [3]

— Ну, как знаешь… Пошли.

Он распрямился и выступил вперед. Уже перекошенную чужаками калитку Сергеич пихнул ногой, и калитка слабо простонала одной петлей.

— Эй, бараны! — прогремел его бас в темноту нарушенных частных владений. — Ложись, а то мозги вышибу!

Гулкое движение у хозблока, на крыльце и в самом доме не прекратилось.

— Гля-ка, что за козел, — донесся голос со спокойной, хищной хрипотцой.

На крыльце забухало, и кто-то пошел навстречу аккуратно по садовой тропинке.

— Дядя! Чего ты бухтишь зря? — Голосок «шестерки» был ернический, с подвохом. — Покажи, кто тут мокрухи хочет. Нет таких… Ты иди к себе, поспи. А ментов мы сами кликнем. Ты не хлопочи.

Прикрывая тылы, Брянов высунулся из-за плеча Сергеича и включил фонарь. Оба узрели перед собой здорового белобрысого жлоба в таком же, как у сторожей, ватнике. Гражданская война да и только! Жлоб что-то жевал.

— Ну все, — решил сосед. — Тебе первому шандец.

— Гля-ка! Ствол у него! — хмыкнул жлоб.

— Не свети в глаза, падло! — сорвался другой, дальний, и понесся из тьмы прямо через грядки навстречу.

Вдруг черная тень и даже не тень, а мощный сгусток невиданной черной энергии метнулся откуда-то слева, где не было ничего, кроме двух тощих яблонек. Сгусток черной энергии смел с грядок бегущего, и на его месте в темноте что-то хлюпнуло.

Жлоб заметил перемены краем глаза и сразу понял их общий смысл.

— У-у-е! — удивился он и выпал из света, присев.

И там, внизу, что-то длинное выпало у него из рукава. Брянов заметил это и направил луч фонаря вниз. Но Сергеич оказался проворней всех, дернув стальной крючок.

Ружье бабахнуло, и амбала отшвырнуло назад.

Эхо еще не успело оттолкнуться от леса, как черный сгусток пронесся рядом — и не стало Сергеича. Только охнул он — и пропал.

Никого вдруг не стало перед Бряновым. Луч фонаря бестолково порыскал по пространству — по яблонькам, по стене хозблока, по крыльцу, выхватил вдали двух застывших чужаков. Куча, которая была жлобом, издавала жуткое бульканье и клокотание.

Но с тыла уже подоспела чужая подмога. Оказалось, «пришлые» шуровали и в соседнем доме, только — тише и меньшим числом. Теперь, выскочив с другого участка на линию, те двое мчались к месту боя. Выстрел дробовика их не испугал: были крепко поддатые, горячие…

Не успев объяснить себе происшедшее, Брянов перепрыгнул обратно через сваленную калитку и, развернувшись к бегущим левым боком, прикрыл левой рукой и фонарем сердце, а правой размахнулся с плеча.

Первый уже набегал, сыпля матюгами. «Хвост» со свистом рассек темный воздух, но до цели не достал, только шаркнул по куртке. Враг успел увернуться, блеснул на свету какой-то острой штукой:

— Я твою маму…

Снова мелькнул страшный черный сгусток. Глагол застрял в глотке у нападавшего, сам он перелетел через бетонную дорожку и с хрустом вмялся в штакетник. Второй из нападавших успел отскочить в сторону, но от черной силы и он не ускользнул. Из сгустка вырвался в сторону отросток, в котором Брянов угадал-таки человеческую ногу, и попал врагу в голову. Звук получился глухой и безобидный, зато другой звук — черепом пришлого по бетонной дорожке — куда отчетливей.

Мгновением позже черный вихрь накатил на самого Брянова и понес его куда-то назад. В полете он услышал выстрел на участке — явно не из соседского ружья, — тому ответил легкий хлопок со стороны, и тут же раздался вопль, потонувший в звоне стекла. И краем взгляда, уносимый прочь, он успел заметить, как кто-то вывалился из окна, истошно позвав какого-то Штыка.

Брянова унесло не далеко. Всего в трех шагах от знакомой рябинки, у края канавы, его примяло за горкой песка — прямо лицом в холодный сыпучий склончик.

Сверху ему в ухо снизошло объяснение феномена тихим, но волевым голосом:

— Не дергайтесь! Это я вас спасаю… Извините.

— Мне дышать нечем…

— Извините…

Хватка и давление слегка ослабли.

Другой голос, тихий-тихий, немного похожий на звон упрямого ночного комара, донесся сверху:

— Третий! Канарейку держи!

— А я что, хрен сосу? —  был ответ спасателя — «Третьего».

Брянов понял, что над ним один человек и один передатчик.

Что-то еще где-то поблизости звякнуло, хрустнуло, вскрикнуло — и все затихло, кроме чьих-то уверенных шагов.

Комариный голос потребовал какой-то «фургон».

Брянова подняло с песка и поставило на ноги.

— Извините, — еще раз сказал черный сгусток и даже смахнул со «спасенного» песок.

Брянов поморгал и стал разглядывать того, кто из черного сгустка превратился в черного человека в маске.

«Может, это те, что по „генштабу“ прошлись, — мелькнула дурная мысль. — Может, это их территория…»

Вышли с участка и остальные сгустки, принявшие обычную форму. Всего их оказалось трое. Пришлых врагов, распластанных там и сям, — вдвое больше.

«Фургоном» оказался грузовик, похожий на обычный хлебный развозчик, который задним ходом неторопливо приближался к месту погрузки.

Главный «сгусток» подошел к Брянову и, крепко пожав руку, сказал сквозь маску:

— Ну, вам спасибо. Считайте, что помогли обезвредить опасную банду.

Водитель фургона, такой же «черный», распахнул дверцы коробки. Спецназовцы, как мысленно определил их Брянов, играючи закинули в короб две туши и двинулись на участок за остальными. «Спасенный» невольно пошел следом.