Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг. - [35]

. Правда, не стоит и переоценивать значение этих контактов, поддерживаемых с опасностью для жизни всех участников. И уже никак нельзя согласиться с послом фон Хасселем, который, ссылаясь на посланника фон Хентига, записал 16 декабря 1938 г. в своем дневнике, что «вся партия находится под постоянным наблюдением абвера Канариса». Конечно, информационные возможности и сфера практической деятельности абвера были не безграничны, но все же при умном и находчивом руководителе они были достаточно широки, хотя, как уже указывалось выше, значительная доля энергии уходила на пресечение явных и замаскированных экспансионистских устремлений РСХА. Благоприятно на деятельности организации Канариса сказывалось то обстоятельство, что ей, в сравнении с другими государственными институтами Третьего рейха, заметно меньше докучало гестапо. У абвера, например, была своя паспортная служба, выдававшая заграничные паспорта и проставлявшая требуемые визы; самостоятельно и довольно вольготно служба решала вопросы, связанные с доказательством арийского происхождения своих сотрудников. Среди офицеров абвера и особенно среди его агентов было немало тех, кто не вполне соответствовали положениям Нюрнбергских законов о гражданстве и расе.

Один из высших чинов СД на допросе в Нюрнберге подробно описал характер отношений вермахта и службы безопасности. Даже если в целом его показания вызывают сильные сомнения, отдельные детали выглядят весьма правдоподобно. Он, в частности, рассказал о курсировавших в довоенные годы в офицерских кругах вермахта слухах, согласно которым Гиммлер и Гейдрих вознамерились, используя методы ВЧК, занять главенствующие позиции в вооруженных силах Германии. По его словам, он не знал, приступали ли Гиммлер и Гейдрих когда-либо к осуществлению задуманного, однако очень сомневается, так как у них не было достаточно подготовленных кадров, необходимых для реализации столь масштабных планов. Все это – личное мнение свидетеля, которому, по желанию, можно верить или нет. Между тем далее он сообщил буквально следующее: «Но факт остается фактом, что ни гестапо, ни службы безопасности в этих вопросах ничего не предпринимали. Им было запрещено вести агентурную работу в вооруженных силах. Однако Гейдрих всякий раз, когда узнавал о каких-либо происшествиях в вермахте, действовал решительно и круто. Он должен был так поступать, чтобы защититься от нападок».

Эти высказывания одного из руководителей СД заслуживают внимания. Они свидетельствуют о том, что и Гейдрих стремился тайно, через добровольных «помощников», заполучить сведения о процессах, происходящих в вооруженных силах и особенно в абвере. Беспрепятственное функционирование в стенах абвера в продолжение ряда лет центра сопротивления гитлеровскому режиму является веским доказательством, что частный осведомительный аппарат Гейдриха действовал менее успешно, чем разветвленная агентурная сеть Остера, работавшая против нацистской партии и гестапо. Сотрудники абвера не допустили проникновения в свою среду полицейских шпиков. И все-таки к этой проблеме нам придется еще вернуться.

Здесь мы лишь коротко коснемся отношений Канариса с высшими чинами гестапо. Личные контакты с Гиммлером были редкими и нейтральными, ничем не примечательными. Канарис был о нем невысокого мнения, считая, по сути, мелким провинциальным чиновником, неожиданно выскочившим в тузы, жестоким и коварным, но недалеким и трусливым. С ним, полагал Канарис, он легко справится. Сложнее были обоюдные отношения с Гейдрихом, которого Канарис серьезно опасался. То был безотчетный страх: от Гейдриха веяло чем-то зловещим. Высокого роста, плотного телосложения, с косым, почти как у монгола, разрезом глаз и холодным пронзительным взглядом змеи – тип уголовника крупного масштаба и необузданных страстей. И в то же время Канариса чем-то увлекала схватка с человеком столь высокого ума, которого он однажды назвал «умнейшей бестией». После первой служебной встречи с Гейдрихом Канарис в своем дневнике характеризует его как «беспощадного фанатика, с которым трудно будет ужиться, открыто и доверительно сотрудничать». Страх перед Гейдрихом со временем не исчез: иногда достаточно было телефонного звонка от шефа РСХА, чтобы вызвать у Канариса чувство беспокойства.

Но несмотря ни на что, Канарис старался, пока Гейдрих был жив, поддерживать с ним хорошие личные отношения. Внешне их можно было бы назвать даже дружескими. Так уж случилось, что, когда в начале февраля 1935 г. семья Канариса переехала из Свинемюнде в Берлин, она поселилась в южной части города на Дёлле-штрассе. Как, однако, скоро выяснилось, на той же улице, неподалеку, уже некоторое время жил и Гейдрих. Из деловых соображений, преодолевая скрытую неприязнь, Канарис поддерживал с ним семейное знакомство. Иногда летом 1935 г. жена и дочери Канариса отправлялись к семье Гейдриха, чтобы у них в саду поиграть в крокет. В августе 1936 г. Канарис купил небольшой дом в Шлахтензее на Дианаштрассе, переименованной затем в честь писателя Оттомара Беты в Бетацайле. Было ли это чистое совпадение, что через полгода Гейдрих купил на соседней улице, в двух минутах ходьбы от Канарисов, строящийся дом, в который по окончании строительства и вселился? Жена Канариса как-то не удержалась и, смеясь, заметила: «У вас это здорово получилось!» Гейдрих намек понял, иначе бы он не стал горячо доказывать, что совершенно случайно нашел подходящее жилье именно в этом районе. Возможно, что и в самом деле не было никакого умысла. Ведь, в конце концов, начальнику РСХА нет необходимости лично вести слежку за своим противником из абвера.