Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг. - [17]

Поставленный перед необходимостью выбирать между Носке и войсками, чьим представителем при политическом министре он всегда себя чувствовал, Канарис без колебаний встал на сторону военных, как и его коллеги в штабе Носке. Быть может, Канарис решил бы иначе, если бы Носке остался в Берлине и оттуда обратился бы к войскам, но он вместе с имперским кабинетом министров перебрался в Штутгарт. Записка Носке с призывом к берлинским рабочим начать всеобщую забастовку, которую адъютанты нашли после его отъезда на письменном столе, убедила их в правильности своего выбора. Восторженное настроение, однако, сохранялось недолго. Как скоро увидел Канарис, «новое правительство рейха», хотя и смогло занять Вильгельм-штрассе, но что делать дальше – не знало. Против всеобщей забастовки даже отважные морские пехотинцы оказались бессильными, и через 48 часов с мечтой о возрождении отечества было покончено. Канарис, Вибан и некоторые их товарищи несколько дней имели возможность вдоволь поразмышлять над последними событиями, находясь в камере полицейского управления, потом их все же выпустили. Центральное правительство прекрасно понимало, что оно по-прежнему целиком и полностью зависит от лояльности воинских частей. Новым министром обороны стал демократ доктор Гесслер. После участия Берлинского гарнизона в путче Носке не мог сохранить за собой этот пост и должен был уступить требованиям членов собственной партии. Гесслер, действуя с нужным тактом и необходимой твердостью и опираясь на поддержку генерала Сеекта, сумел преодолеть потрясения, пережитые войсками из-за неудавшегося путча. Дисциплина в воинских подразделениях почти не пострадала. Прежде всего требовалось восстановить взаимное доверие, и это удалось в удивительно короткое время.

Глава 5 В Военно-Морских силах республики

Капповский путч не прошел для Канариса бесследно. Если до сих пор, несмотря на безусловную интеллигентность, у него еще порой проявлялись остатки лейтенантского легкомыслия, совершенно не соответствующего ни его 33-летнему возрасту, ни серьезному взгляду ясных голубых глаз, то теперь у него наступил период железной целеустремленности и упорной работы. Время политических лозунгов отошло для капитан-лейтенанта Канариса в прошлое, всю свою энергию он отдает восстановлению флота. Ведь Канарис был и остался восторженным морским офицером и патриотом, и, по его мнению, для воссоздания Германии как великой европейской державы сильный современный военный флот был крайне необходим. Канарис, как и его коллеги, морские офицеры, отвергал условия Версальского договора, позволяющие Германии иметь ограниченное количество небольших военных кораблей низких боевых качеств. Он считал договор, учитывая обстоятельства его подписания, чистым диктатом, а потому не видел со стороны побежденных никаких моральных обязательств, наоборот, был полон решимости все сделать для того, чтобы перечеркнуть версальские условия, касающиеся военно-морских сил.

Правда, поначалу возможности действовать в данном направлении были довольно ограниченными. Летом 1920 г. Канариса отправили в Киль, где он, как старший офицер министерства, в течение двух лет служил при штабе базы ВМС «Нордзее». В 1922 г. его назначили старшим помощником командира крейсера «Берлин», на котором он прослужил еще два года. За это время ему присвоили звание капитана 3-го ранга. Крейсер «Берлин» являлся учебным кораблем, где проходили подготовку морские кадеты. К их числу принадлежал и Гейдрих, будущий руководитель Главного управления имперской безопасности. Разговоры о том, будто Канарис имел какое-то отношение к заседанию суда чести, якобы повлекшему за собой списание Гейдриха на берег, не соответствуют действительности. Эпизод с судом чести – событие более позднего периода, когда Гейдрих уже покинул корабль. С ним Канарис снова встретился в 1935 г., когда возглавил абвер. К этому времени Гейдрих уже руководил Главным управлением имперской безопасности (СД).

Если мы теперь, на этом месте, остановимся и посмотрим на годы, прошедшие с момента рискованного возвращения Канариса из Испании в 1917 г., то увидим, что бесчисленные истории, рисующие его жизнь как непрерывную цепь более или менее сомнительных шпионских и тайных операций, не имеют ничего общего с истиной и являются плодом досужих фантазий. В действительности после «Мадридского этапа», где работа Канариса имела мало общего с военным шпионажем, а сводилась главным образом к снабжению всем необходимым подводных лодок и надводных боевых кораблей, оперировавших на морских транспортных путях союзников, он долгие годы вообще не соприкасался с разведслужбами. По существу, это был обыкновенный жизненный путь очень одаренного и способного морского офицера, связанный со службой попеременно в штабах на берегу и на кораблях в море. Конечно, Канарис проявлял особое усердие. Помимо непосредственных обязанностей его горячо интересовала проблема восстановления военно-морских сил, и он усиленно искал возможность обойти условия мирного договора, сдерживающие развитие боевого потенциала военного флота. Кроме того, Канарис вел оживленную переписку с прежними сослуживцами, ушедшими на торговые суда, в промышленное производство или в политику, стараясь как-то использовать их приверженность морским традициям для дела восстановления былого могущества немецких ВМС. Он активно помогал любым попыткам продолжить за границей, вне досягаемости Контрольной комиссии Антанты, теоретические и практические исследования прежде всего в области вооружений подводных лодок в надежде, что наступит день, когда накопленные знания опять понадобятся германским военно-морским силам. Канарис деятельно участвовал в различных проектах строительства подводных лодок по немецкому образцу в Голландии, Испании, Финляндии или был осведомлен о наличии подобных планов. В то время не все коллеги и начальники Канариса одобряли эту его деятельность, но, с другой стороны, следует подчеркнуть: речь идет вовсе не об индивидуальных инициативах отдельных офицеров. Высшие инстанции адмиралтейства и рейхсвера были, по крайней мере в общих чертах, информированы и нисколько не препятствовали, хотя внешне по понятным причинам предпочитали не вдаваться в детали и оставаться в тени. В этой связи очень пригодились установленные Канарисом в Испании деловые контакты и личные связи. С большим энтузиазмом он использовал их для выполнения задачи, казавшейся ему чрезвычайно важной.