Камни преткновения - [2]

Фома Фомич отхлебнул из стакана и поморщился. Потом он очистил от скорлупы яйцо и потихоньку разделался с ним, макая в него соломку. Покончив с завтраком, он наконец приступил к изучению газет.

- Что пишут, Фома Фомич? - спросил Иван скуки ради.

- Разное пишут, - сказал майор, подавляя зевоту. - Опять кого-то в космос посылают.

Некоторое время длилось молчание. Фома Фомич отложил газету и устремил взор куда-то вбок и вверх. На его лице появилось неопределенное выражение - то ли мечтательное, то ли мстительное. В юности, был такой грех, он сам стремился в космонавты, но не выдержал конкурса в Воздушную Академию и определился в военное училище подоступнее.

- Летают и летают! - сказал он, с досадой посмотрев на Ивана. Заполонили весь космос, что не продохнуть. А на кой черт? Послушай, что пишут: "...фиолетовые рассветы и закаты с сиреневыми зорями, хоровод из трех, четырех, пяти разноцветных солнц, ожерелье из двадцати лун, хруст чистейшего кварца под ногами..." Трепотня! А я так думаю - стоит ли покидать Землю, стоит ли улетать отсюда? Иван, скажи начистоту - что может заменить мне рыбалку на прудах в Скнилове? Что - молчишь? То-то!..

После обмена мнениями вновь надолго установилось молчание. "Иван, в принципе, неплохой парень, хотя с ним не больно потолкуешь", - с сожалением подумал Фома Фомич. И тут он чутким ухом уловил звук приближающегося по Центральному проспекту автомобиля. "Хорошо бы водителю тормознуть и зайти сюда перехватить чего-нибудь", - подумал он, мысленно как бы перегораживая проспект у самого бара шлагбаумом. Пронзительно взвизгнули шины, и серый автомобильчик врезался в столб уличного ограждения. Водитель вылетел через ветровое стекло вместе с баранкой и влетел в помещение бара, обратив по пути стекло витрины в осколки.

Фома Фомич и Иван ошалело уставились на распростертое тело водителя, не зная что делать. Пострадавший не подавал признаков жизни, и Фома Фомич, готовый сам грохнуться на пол и ждать смерти, силился убедить себя в непричастности к происшедшему.

- Может искусственное дыхание ему? - предложил Иван.

Фома Фомич склонился над телом злополучного водителя и попытался нащупать пульс.

- Похоже, готов. Звони в "скорую", - сказал он Ивану.

Тут что-то дрогнуло в лице водителя и он начал поднимать голову. Веки его приоткрылись, и он обвел окружающее остекленелыми глазами.

- Отпустите меня, я очень тороплюсь, - сказал он, размазывая ребром ладони струйки крови из носа.

Фома Фомич помог ему подняться и усадил на вертящийся табурет.

- Куда ты такой, небось все кости переломал, - сказал он, с тревогой ожидая, что тот сейчас опять рухнет на пол.

Пострадавший пощупал ребра, подрыгал ногами, покрутил шеей. Нигде ничего не скрипнуло, не хрустнуло и не щелкнуло.

- Похоже, цел, - сказал он со вздохом облегчения.

Фома Фомич глянул на его лицо и удивился - от крови там и следа не осталось, словно то была вовсе не кровь, а вода, бесследно испарившаяся. На пострадавшем был серебристый комбинезон, весь в шнуровках. Такие надевают под скафандр космонавты. Похоже, он и смягчил удар. "Крепкий желудь, однако", - отметил Фома Фомич.

- Отпустите меня, у меня вылет в восемь... - взмолился незадачливый владелец разбитой машины.

- Никто тебя не держит, - сказал Фома Фомич. - Ступай, если руки-ноги целы.

- Да, можешь идти, - поддакнул Иван и прибавил: - Только сперва за витрину расплатись.

Фома Фомич хотел было поинтересоваться именем, фамилией и родом занятий незнакомца, но тот его опередил.

- Степан Разумейко, формально - лаборант в институте нейропсихологии, - вежливо представился он, вынимая бумажник из нагрудного кармана. - Товарищи, отпустите меня, пожалуйста, у меня вылет в космос на другую...

- Врет, таких в космос не берут, - сказал Иван. - Он даже машину водит как пьяный.

Денег у Степана оказалось недостаточно - витрина-то была роскошной, из гомохромного стекла - днем слегка мутнеющего, а ночью играющего цветными переливами.

- Отпустите меня, после полета я обязательно расплачусь, - Разумейко предпринял еще одну слабую попытку к освобождению.

- Удостоверение личности есть? - грозно спросил Иван и обратился к майору: - Фома Фомич, вы свидетель.

Степан протянул ему временный пропуск на территорию космодрома. Иван принялся крутить его против часовой стрелки, разбирая надпись на печати, затем передал майору. Там оказалось все в порядке. Фома Фомич, как и всякий офицер, знал в этом толк и одобрительно хмыкнул.

- Так что будем делать? - спросил Иван, опираясь кулаками о стойку и выжидательно глядя на Степана. - А вдруг не вернешься оттуда?

- Ну, Иван, ты уж слишком! - приструнил его Фома Фомич, но и у него сложилось о Степане мнение, как о человеке жалком и никчемном. Невысокого роста, конопатый, курносый да еще и рыжий. Словом, весь облик Степана, по мнению майора, был крайне несимпатичен. У самого Фомы Фомича было огромное тренированное тело атлета, чем он небезосновательно гордился, поэтому к тем, кто не отличался могучим сложением, относился с известной долей презрения. "Недомерок какой-то, - подумал он, разглядывая Степана. - И клянчит все время вместо того, чтобы действовать решительно. Интересно, какое горе вынудило их администрацию связаться с таким..."