Камни его родины - [200]
Спектакль. "Скорее – бой быков", – думал Рафф. И почти все кровожадно ждут смерти быка, все втайне надеются, что бетонный фундамент даст трещину или развалится.
Рафф стоял на площадке рядом с Кеннетом Стрингером, спиной к зрителям. Потом вместе с инженером он в последний раз проверил, все ли готово к испытанию.
На площадке возвышалась точная копия одной из секций церкви; она была установлена и закреплена на фундаменте под тем же углом наклона, какой должен был быть у церковной стены. Только вместо балок из листовой стали Рафф соорудил деревянные контейнеры. Контейнеры будут загружены заранее взвешенными порциями камня, так что получится полная эквивалентная нагрузка. Заполняя камнем сперва одну сторону, а потом другую, можно будет проверить действие ветровой нагрузки на фундамент и капитальную стену.
Эта бетонная стена, облицованная местным камнем, была построена по чертежам и спецификациям Раффа. Она росла из земли, изящно суживаясь, нижняя ее часть была обнажена, чтобы все могли видеть расширяющиеся книзу бетонные контрфорсы.
Машинист сидел на месте у рычагов и спокойно ожидал сигнала приступить к погрузке камней, наваленных тут же на земле.
Рафф вернулся на тротуар. Инженер тоже отошел и присоединился к Фрэнклину Дэвису и членам комитета.
Настала решающая минута. Рафф заранее оповестил всех, что даст нагрузку на квадратный фут, в два раза превышающую требования самых устарелых правил строительного проектирования.
На участке воцарилась мертвая тишина, но даже в эту минуту у Раффа не было ни тени страха, или сомнения, или jnkea`mh.
Он поднял руку и подал знак машинисту.
Огромный зубастый ковш, описав широкую дугу, опустился, вгрызся в груду камней и поднял полный груз (три четверти кубического ярда) ; затем стальная стрела повернулась и ковш повис над контейнером.
И тут нервы у Раффа напряглись и руки непроизвольно сжались; когда пасть ковша раскрылась и камни посыпались в контейнер, он почувствовал такое острое желание помолиться неведомо кому, какого еще никогда в жизни не испытывал.
Только сейчас до него стали долетать голоса людей, болтавших за его спиной, отрывочные замечания, спокойные и неумолимые, как реплики хора в греческой трагедии:
– Говорят, эта дурацкая штуковина рассыпется, как только туда навалят камней.
– Похоже на то.
– Угу.
– Помните, как обвалился балкон в спортивном зале в Южном Торрингтоне?
– Лучше бы они сразу поручили это дело мистеру Хоули.
– Угу.
– Постараюсь держаться подальше от этой церкви.
– Блум его фамилия.
– Это он самый и есть.
– И зачем только разрешают этим евреям мудрить?
– Это не его вина. Я слышал...
– Ш-ш-ш...
Грохот камней заглушил голоса.
Рафф не сводил глаз с бетонных контрфорсов.
Он ничего больше не слышал, напряженно следя за ковшом, чувствуя тяжесть камней, снова посыпавшихся в контейнер, ощущая сдержанное волнение священника, стоявшего рядом.
И еще ковш, и еще, и еще.
И нагрузка на квадратный фут все растет.
И поверхность бетона невредима.
И еще ковш, и еще, и еще.
И Стюарт Фостер время от времени останавливает экскаватор и бежит проверить фундамент, и с ним Фрэнклин Дэвис, который наклоняется, почти касаясь бетона своим острым носиком, высматривая выпуклыми глазками, не появились ли трещины.
И снова ковш.
– Рафф, не пора ли кончить? – Капли пота, словно роса, поблескивали на встревоженном лице священника. – Ведь под такой нагрузкой что угодно рухнет.
Рафф помотал головой.
Расчетная нагрузка уже превышена, но пусть камни продолжают сыпаться. Огромный ковш движется взад и вперед – от кучи камней к контейнеру и опять к куче камней.
– Рафф!.. – сказал Стрингер. И снова: – Рафф! – Он подтолкнул его и показал глазами направо.
Рафф оВернулся и увидел, что Фрэнклин Дэвис и его консультант тихонько, незаметно уходят, поспешно пробираясь сквозь толпу. Их молчаливое исчезновение означало, что конструкция выдержала проверку.
Он сделал знак машинисту остановить экскаватор и вместе с Кеннетом Стрингером и Лайменом Орром подошел к фундаменту и тщательно осмотрел его. В бетоне только сейчас появилась первая, edb` заметная трещина.
Рафф выпрямился; его шея и ладони были влажны, где-то на самом дне глазных впадин стучала кровь. Кто-то в толпе громко зааплодировал, другие тоже начали хлопать в ладоши, аплодисменты становились все громче, потом замерли. Толпа поредела, и наконец стало совсем тихо.
И Кен Стрингер принялся трясти ему руку, и Рафф почувствовал по этому крепкому рукопожатию, какое облегчение и какую благодарность он сейчас испытывает.
И еще Рафф увидел, что на широком лице Лаймена Орра играет подобие улыбки, углубляя и без того глубокие морщины. Он ждал поздравлений. И напрасно. Можно было заранее предвидеть, что даже такой несомненный триумф не заставит твердокаменного смитсберийца отказаться от привычной сдержанности и осторожности.
– Может, когда-нибудь и возьмемся за постройку этой церкви, – сказал Лаймен Орр.
Едва окончилось это страшное испытание, как Рафф, у которого все еще дрожали руки и ноги, сел в машину и помчался в Бостон. Как все это странно!.. Даже теперь, в пути, он продолжал удивляться тому, что делает и собирается сделать: три года бегал от Трой, а сейчас, когда надеяться уже не на что, гонится за ней как одержимый. Гонится, махнув на все рукой, бросив работу, выжимая из "виллиса" максимальную скорость, чтобы опередить Трой и попасть в Бостон до ее приезда. Сперва на восток кратчайшим путем, через Гренби и Виндзор, на федеральное шоссе номер пять, вдоль огромного изумрудного ковра долины, по которой течет Коннектикут, к Спрингфилду, затем в Ворчестер и вот он уже в Кембридже на Маунт-ОуВерн-стрит.