Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников - [3]
Освоив основы управления планером для начинающих, мы перешли к аппаратам следующей ступени. Они уже могли парить в воздухе на высоте в течение нескольких минут, и буксировал их перед взлетом автомобиль. Эти планеры имели полузакрытую кабину, нечто вроде штурвала и руль в форме бабочки для дополнительного управления.
Помимо понимания основных требований механики при полетах на планере пилот должен был чувствовать потоки воздуха, автоматически оценивать их направления и интенсивность иреагировать на них рефлекторно, как ястреб над горами.
Как далеко я мог пролететь по ветру? Часто я определял это, только высунув голову из кабины. Во время снижения – перед самым разворотом, чтобы забраться на восходящие потоки, – стремительное воздушное течение было столь мощным, что сбивало дыхание. А еще могучий удар воздуха происходил перед самым взлетом, и тогда я изо всех сил вцеплялся в штурвал управления.
Как далеко лететь в одном направлении до разворота, насколько поднять закрылки, чтобы избежать потери скорости и оставаться при этом на максимальной высоте. Подобные вещи не были внесены заранее в полетную карту. Однако у меня был инстинкт птицы, и я смог пилотировать свой планер настолько успешно, что прошел отбор на национальные соревнования следующего года.
Примерно шестьсот планеристов со всех концов Японии (в основном ученики средних школ) попали на турнир у горы Икома неподалеку от Нары, и потому состязание разделили на два вида: групповые и индивидуальные. Соперники могли участвовать в обеих программах. Судьи оценивали такие показатели, как время, проведенное в воздухе, расстояние, преодоленное на определенной высоте, способность разворачиваться в пределах установленного количества футов и угол снижения.
Может быть, благодаря нашим интенсивным тренировкам, а может, так распорядилась судьба, но шесть учеников школы Ономити, что на западе острова Хонсю, выиграли групповые соревнования. И двое из наших были выбраны для индивидуальных выступлений против пятидесяти остальных участников, лучших планеристов страны. Одним из них оказался я.
Каждый должен был совершить по четыре полета. Очки, заработанные после каждой попытки, суммировались, и по общим результатам определялся победитель. К огромной моей радости, после трех первых полетов судьи выставили мне почти максимальные оценки. Победа забрезжила на горизонте!
Солнце согрело вершину горы Икома, когда на огромном поле, расположенном пятьюдесятью ярдами ниже, начался последний этап чемпионата. Я замер в кабине планера, чувствуя, как дрожит хрупкая конструкция летательного аппарата. Она состояла из изогнутой фанеры, покрытой шелком и скрепленной легкими алюминиевыми деталями. Один конец буксировочного троса был прикреплен к машине, другой к кольцу под носом планера. Расслабив руки на штурвале и вновь крепко вцепившись в него, я глубоко вздохнул. «Ты должен сделать это». Я повторял эти слова и старался отогнать противное чувство – слабость. Затем я начал постепенно собираться. Это было важнейшее испытание в моей жизни – завоевать звание лучшего пилота планера в Японской империи.
Мой летательный аппарат накренился и заскользил по траве. Через несколько секунд я уже парил над Икомой, чувствуя сильные порывы ветра у ее вершины. Поднявшись на высоту, я очень осторожно работал закрылками, управляя планером, чтобы не потерять поток воздуха под средней частью крыльев.
Аппарат стал подчиняться каждому моему движению, словно был живым существом, и я взмыл вверх при порыве ветра. В какое-то мгновение я оглянулся через плечо, увидел полоску земли, задранные вверх лица и начал разворот. Мой планер сделал три круга, поднимаясь вверх, а затем резко снижаясь. Через тридцать восемь минут после взлета я приземлился.
Судьи долго подсчитывали очки, и я с волнением ждал, когда они огласят результаты. Я знал, что справился с задачей, и у меня был шанс победить. Но все равно это казалось нереальным. Вдруг назвали мое имя.
– Кувахара Ясуо – триста сорок очков. Первое место в индивидуальном зачете!
Я почти не расслышал, кто стал вторым. Я почувствовал слабость и дрожь, потом вдруг эти ощущения пропали. Друзья хлопали меня по плечам, обнимали. Родители прорвались ко мне сквозь толпу. Я стал чемпионом Японской империи по планерному спорту.
Тогда я еще не знал, что эта победа вскоре изменит всю мою жизнь.
Глава 2
Предопределенное решение
На железнодорожной станции Ономити была большая суматоха. Меня встречали учителя, одноклассники, близкие друзья – все пришли поздравить нового чемпиона. Родители устроили в честь моей победы настоящий праздник. Однако через несколько дней мое достижение было забыто.
Тренировочные полеты на планере продолжались, но впервые за много месяцев я не заглядывал в будущее. Когда радость победы угасла, меня стало одолевать беспокойство. Жизнь вдруг потускнела.
Вечерами после тренировок я брел с друзьями домой, любуясь закатом, когда солнце опускалось за горы. Сияющий шар окрашивал море, делая его похожим на расплавленную сталь. Вечер был временем особым – временем, когда надо было принять горячую ванну, надеть юката,
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.