Каменный пояс, 1982 - [7]

Бердников, хоть и невысок, и коренаст, и ступал косолапо, и полами полушубка прикрывал живот, но все равно казался подвижным и ладным. Аблову было интересно работать с ним, порой взбалмошным, обидчивым, но в сложных обстоятельствах — энергичным, смекалистым и даже хитрым. Алексей Васильевич поручал Аблову задания, далекие от медицинской практики. Делал его по своему усмотрению то заместителем по кадрам и быту, то — по воспитательной работе, отправляя в командировки, в рейсы на заполярные буровицкие участки.

Всполошной звонок вернул Аблова к телефону. Звонил Тихонов, ответственный за глубинный завоз грузов Второй нефтеразведывательной экспедиции.

— Почему нет машин на вертолетной площадке?

— Не можем со стоянки уйти, Владимир Митрофанович…

— На вас бульдозер работает!..

— Слаб бульдозер, пустяк. Вашего МАЗа так и не вытащил…

— Ладно!.. Посылаю ЧТЗ, челябинец уж постарается. Где Бердников? В горкоме? Ладно!.. — будто пригрозил и бросил трубку.

В балок поднялся начальник Центрального отряда Хотенов, в долгополом пальто, застегнутом на все пуговицы, худое лицо неулыбчиво. Борис Иванович отвечал за порядок и дисциплину на центральной стоянке и за жилье водителей в поселке.

— Усинский отряд на подходе… Куда людей селить будем? Вторая экспедиция все красные уголки и комнаты отдыха отдала. На площадке геологов ни одной свободной койки. — Опустился на краешек стула, достал записную книжку, с которой не расставался, как с шоферскими правами.

Роман Яковлевич слушал частые удары по железу: возле балка старшего механика выправляли крепежные скобы. В разноголосый беспечный шум на стоянке врезался басовитый рокот двигателя мощного бульдозера. Аблов достал чистую бумагу из среднего ящика стола и стал писать. В месяц он писал трижды: первого числа и двадцатого — супруге, двадцать пятого — дочке. Он был аккуратен и обязателен во всем — в работе, в общественной деятельности, в личной жизни. Даже в еде обязательно и строго соблюдал диету, чтобы излишне не располнеть.

В столовую Роман Яковлевич выбрался только под вечер, когда все автомобили Усинского отряда утвердились на стоянке. Солнце опускалось на антенны радиостанции. С покатой крыши спортивного зала геологов пополз с нарастающим шорохом и сорвался пласт сырого снега. Роман Яковлевич начал было напевать, но прикрыл рот ладонью и оглянулся по сторонам. На крыльце столовой курили миасские водители, вспоминая, как шли с 51-й буровой, с Приполярного Возея, к Усинску и дальше по главному зимнику, по ненадежной переправе через Усу.

Из столовой Аблов возвращался скорым шагом, испытывая беспокойство, словно без него не состоялся важный телефонный разговор или кому-то требовалась медицинская помощь. ЗИЛы Усинского отряда потеснили хоккейную коробку геологов. Мощный бульдозер и трактор К-700 продолжали чистить дорогу на бурсклад. Водители хлопотали возле машин. Между штабным балком и диспетчерской стоял «уазик» Бердникова.

В кабинете начальника собрался почти весь командный состав сводной колонны. Мелкие черты лица Бердникова как бы отвердели; крылья небольшого носа напряглись, жесткая челка пристала к его морщинистому лбу.

— Роман Яковлевич, хватит стоять. Все равно больше не вырастешь. И волосы пригладь; какие они у тебя буйные, — говорил Алексей Васильевич негромко.

Собрание притихло, огорченное или озадаченное, сразу не поймешь.

— Большое начальство с меня спросит, будьте покойны, — повествовал Бердников. — Почему, спросит, не отстоял ЗИЛы? На них годовой план есть, а сколько надежд в каждом хозяйстве на каждую машину, на много лет вперед. И отвечу, знаете, вот как вам сейчас: государству важно, чтобы сроки разведки нефти не растягивались, а сокращались. Государство рисковало техникой, машины на зимник определяло, чтобы геологи нефть искали. Сорок первая буровая на Кожве должна быть в работе уже в мае. А разве им забуриться, если не доставлены цемент, барит, химпродукт, глина, уголь? Тысячу тонн вертолетить невозможно.

— Зимой мы, случалось, стояли, — заметил Хотенов. — На бурскладе срывалась погрузка, на топливном складе и, случалось, на буровых… Сумеют геологи завтра обработать десятки машин?

— Садись, Борис Иванович… И заправка будет, и грузчики не подведут. Это в горкоме детально прокручено и утверждено. И ехать нам, мужики, надо! Государству нефть нужна и сегодня, и завтра. Всему миру нефть нужна.

Только теперь Аблов стал понимать, что речь идет о завтрашнем рейсе по разбитому зимнику. И рейс этот может вывести из строя несколько, даже трудно сразу сказать сколько, десятков автомобилей. Но все равно состоится, потому что он не прихоть штаба глубинного завода и Второй нефтеразведывательной экспедиции, а необходимость государственной важности. Только в государственном масштабе сколько-то претерпевших поломку ЗИЛов, столько-то командировочных и других расходов — цифры неизбежных, запланированных затрат. А вот он, Аблов, смотрит на события не с птичьего полета. Его масштаб такой, что он знает хозяина каждого автомобиля. Вот этот его знакомый водитель в декабре болел гриппом, лежал в холодном общежитии под байковым одеялом в портовой части Печоры. Другой — возил его по главному зимнику в Усинск и рассказывал, что приехал на Север не за деньгами, а за новой машиной; ЗИЛ будет его кормильцем четыре года, до самой пенсии. Демобилизованные воины Вася Брусов из Катав-Ивановска, Володя Ушмондин, Дима Игрин из Магнитогорска приняли в хозяйствах машины, которые сошли с конвейеров до их рождения. Теперь эти парни обкатали новые ЗИЛы, наездили по тридцать и более тысяч километров.