Каменные небеса - [43]

– Эрни, – позвал он. – Ты меня слышишь?

Вперед путь был закрыт, и возвращаться искать другую дорогу тоже не хотелось, тем более другой безопасной дороги сквозь лагерь нелюдей могло вовсе не быть. Олег застыл на месте, не зная, что ему предпринять. Он присел возле стены, где его никто не смог бы увидеть, и попытался поразмышлять, но на ум ничего не приходило. Единственное, что постоянно стучалось к нему в голову, это жажда. Слюни во рту стали густыми, как сгущенное молоко, а когда он пытался их проглотить, то приходилось проталкивать гортанью. Во время отдыха вернулась боль в груди, нога, где еще недавно ныл седалищный нерв, полностью прошла, а ребра оказались намного чувствительнее. Олег сидел и ощущал в боку почти физическое давление, словно кто-то упирается ему в грудь палкой. Он даже взмахнул рукой, не чтобы убедиться, что рядом никого нет, а чтобы отогнать надоедливую боль. Робот все так же преследовал его, до конца верный своему долгу – сидеть у человека на хвосте.

Олег медленно выглянул из-за угла. Нелюдь сидел на месте и, похоже, спать даже не собирался, весь лагерь дрыхнет, а ему хоть бы что. Олег встал в стойку и решил выбежать из-за угла на всей скорости, снести нелюдя, повалить его на пол и схватить. Но потом подумал, что в поднявшейся суматохе они разбудят половину лагеря. Олег, уже приготовившийся к старту, вновь опустился на пол.

Необходимо было связать нелюдя, но сделать это тихо. У него на поясе остался кое-какой инструмент: нож, мешок, фломастер, фонарик, маяк, ничего нужного, кроме веревки. Олег подергал ее в руках, чтобы подбодрить себя. Этой веревкой можно связать хоть тяжелоатлета. Шесть миллиметров толщины, выдерживает шестьсот килограммов на разрыв, пятьдесят на рывке. Ею можно связать нелюдя, а кляп он соорудит из полотенца с его же собственной палатки. Осталось только его приманить.

«А чем его приманить? – задумался Олег. – Чего он не испугается?» Если увидит его голову в шлеме, убежит, если выкатить вперед робота, вообще непонятно как отреагирует. В него можно было бы бросить чем-нибудь, вот только нечем. Либо припасенным болтом, либо одним из двух карабинов, но любой из этих предметов может так ему треснуть, что он от злости пол-лагеря поднимет.

Олег все еще держал в руках веревку, как вдруг его осенило. Он связал на ее конце узелок, потом второй, третий, пока не получилось утолщение в виде шарика. Он покрутил веревку с узлом на конце и прикинул, как далеко она может полететь. Если размахнуться, можно выкинуть за угол. Нелюдю покажется, будто веревка сама по себе вылетела из-за угла и приземлилась возле него.

Олег замахнулся и бросил веревку за угол, будто собирался ловить рыбу. Он не мог посмотреть, как отреагирует нелюдь на выскочившую веревку, наверняка сперва с удивлением на нее посмотрит, а затем подойдет подергать. Если он почувствует вибрацию, значит, нелюдь клюнул и взял в руки веревку. Олег начал медленно тянуть ее на себя. Он чувствовал руками, как там на конце узел трется о пол, перекатывается и подпрыгивает. А потом услышал легкий звук босых ног, шлепающих по полу в его сторону. Олег замер, собираясь схватить того, кто выйдет, но шаги остановились в двух метрах. Олег ждал, и нелюдь тоже.

Наверное, сейчас, подумал он, подходящий шанс, чтобы выбежать и схватить урода. Заткнуть ему рот ладонью и оттащить за угол. Он знал, что должен сделать, но не решался. В голову лезли дурные мысли: а вдруг нелюдь окажется сильнее, чем кажется, вдруг у него острый предмет и он проткнет скафандр, или вдруг он очень слабый и умрет от сердечного приступа, если его увидит. Больше всего ему не нравилась версия про острый предмет. Не для того он столько лет прожил на свете, женился, воспитывал ребенка, учился, работал, чтобы потом в один день какой-то жалкий полурослик ткнул ему шилом в пояс и прервал эту цепочку жизни и воспоминаний.

Он продолжал ждать, и нелюдь ждал тоже. Долго так продолжаться не могло, времени у Олега было немного. Он пересилил себя, взял веревку, замахнулся и выкинул ее из-за угла еще раз. А потом услышал звук приближающихся шагов, те же легкие шлепки маленьких ног. Нелюдь проигнорировал веревку и вышел прямо к нему.

Из-за угла появился знакомый белый силуэт, почти прозрачный по краям и темноватый в середине. Олег сразу же схватил локти нелюдя, и прижал их к его телу. В руках у того ничего не было. Олег перевел взгляд на его голову, и взглянул в глаза. Нелюдь не сопротивлялся и смотрел на него ничуть не менее завороженно, чем он на него.

В этих глазах Олег сразу узнал разумный взгляд, это были не глаза обезьяны, бросающейся орехами с дерева, сообразительной лишь настолько, чтобы походить на человека. Нелюди оказались намного умнее: они понимают гораздо больше, чем ему кажется, все это он прочел в ясном взгляде удивленного, но не потерявшего самообладание существа. Но через секунду эти глаза изменились, они потеряли блеск, а рожу нелюдь скривил такую, словно видит перед собой нечто крайне отвратительное. Олегу показалось, будто его только что сравнили с грязью.

От его первоначального настроя не осталось и следа, напасть на разумное существо, связать его и вставить кляп в рот – это не одно и то же, что обезвредить бешеную собаку. Намеренно навредить разумному существу может только бессердечный социопат, а оставить его в покое и не прикрыть спину может только идиот. Необходимо принять решение сейчас, иначе потом нелюдь может его выдать. Он стал себя накручивать: нелюди похитили моего друга, сказал он себе, держат его в плену, не дают вернуться домой, мучают жаждой, которая медленно сводит с ума. Хотя, конечно, не такой уж он мне и друг, задумался Олег.