Каменное Сердце - [30]

— О! Вы истинные индианки!

— А вы думали, что только дон Торрибио способен перевоплощаться?

— Женщин в этом смысле никто превзойти не способен, — сказал дон Эстебан, качая головой — Что далее от меня требуется?

— Немногое, — ответила донна Гермоса, — чтобы вы проводили нас до первой индейской линии.

— А потом?

— Потом мы будем действовать по нашему усмотрению.

— Неужели вы намерены остаться одни среди индейцев?

— Конечно!

— Матушка! — печально проговорил дон Эстебан. — Неужели вы хотите попасть в руки варваров?

— Успокойся, сын мой, — сказала донна Мануэла, улыбаясь, — мне не грозит никакая опасность.

— Однако…

— Эстебан! — резко перебила донна Гермоса. — Я отвечаю за вашу мать.

Дон Эстебан уныло потупил голову

— Ну да хранит вас Бог!

— Пойдемте, — сказала донна Гермоса, старательно закутываясь в плащ.

Дон Эстебан шел впереди. И тут и там виднелись затухающие костры, вокруг которых спали защитники президио.

Какая-то зловещая печаль тяготела над городом, погруженным в тишину, лишь изредка нарушаемую криками коршунов, уруби и соколов, оспаривающих друг у друга добычу — трупы павших в последней битве.

Все трое уверенно шагали среди развалин, то и дело натыкаясь на усыпавшие землю трупы, нарушая кровавые пиршества хищных птиц.

Они прошли практически из конца в конец весь город и достигли земляной насыпи на подступах к лагерю индейцев, который нетрудно было опознать по многочисленным кострам, а также громкой речи и пению. Часовые, обменявшись несколькими словами с доном Эстебаном, пропустили всех троих в лагерь. Сделав несколько шагов, дон Эстебан остановился. Его спутницы последовали его примеру.

— Донна Гермоса, — сказал дон Эстебан прерывающимся от волнения голосом. — Вот перед вами лагерь индейцев. Мое дальнейшее присутствие может повредить вам. Лучше мне сейчас удалиться.

— Благодарю и до свидания, Эстебан, — сказала молодая девушка, протягивая ему руку.

Дон Эстебан, удерживая ее в своих, проникновенным голосом сказал

— Сеньорита, позвольте еще сказать вам.

— Говорите, друг мой.

— Заклинаю вас всем, что вам дорого в этой жизни, откажитесь от вашего опасного намерения, пока еще не поздно. Вернитесь в асиенду дель-Кормильо. Вы не можете себе представить, какая вам грозит опасность.

— Эстебан, — решительно отвечала донна Гермоса, — какая бы ни грозила мне опасность, я иду ей навстречу, ничто не способно заставить меня переменить мое решение. Итак, до свидания.

— До свидания, — печально прошептал дон Эстебан. Донна Гермоса улыбнулась и уверенно шагнула навстречу неизвестности. Донна Мануэла колебалась секунду и вдруг бросилась на шею сыну.

— Ах' — вскричал взволнованно дон Эстебан, что было совсем необычно для него в нынешней ситуации — Останься со мною, матушка, умоляю тебя!

— О! — мужественно отвечала благородная женщина, указывая на донну Гермосу — Неужели я позволю ей принести себя в жертву?

Эстебан молчал. Мануэла поцеловала его и с усилием последовала за Гермосой

Дон Эстебан с тревогой следил за ними глазами до тех пор, пока они не исчезли в темноте.

Тогда с вздохом, скорее похожим на отчаянный вопль, он быстро зашагал прочь, бормоча тихим голосом:

— Только бы мне успеть вовремя, только бы мне успеть вовремя к дону Хосе Калбрису, только бы он не опередил меня.

В ту минуту, когда дон Эстебан подошел к крепости, дон Хосе выезжал оттуда с доном Торрибио Квирогой, однако погруженный в тревожные мысли, он не заметил всадников, проехавших мимо.

Эта пагубная случайность явилась причиной непоправимой беды.

Расставшись с доном Эстебаном, Гермоса и Мануэла шли несколько минут наудачу, желая выйти к одному из ближайших костров.

Подойдя на близкое расстояние к костру, они остановились перевести дыхание и умерить волнение сердца.

Теперь, когда их отделяло от индейцев всего несколько шагов, при всей их твердой решимости осуществить свой дерзкий план бедные женщины почувствовали, что мужество покидает их и сердце леденеет от ужаса при одной мысли об ужасной драме, в которой им предстояло играть главную роль.

И как ни странно, Мануэла смогла возвратить своей спутнице твердость, готовую было покинуть ее.

— Сеньорита, — сказала она, — теперь моя очередь руководить вами. Если вы согласитесь следовать моим советам, я надеюсь отвратить многочисленные опасности, грозящие нам.

— Говори, я слушаю тебя, кормилица.

— Во-первых, нам надо оставить здесь плащи, скрывающие нашу одежду. По ним сразу узнают, что мы — белые.

Она проворно сняла с себя плащ и бросила подальше в сторону. Донна Гермоса, не колеблясь, последовала ее примеру.

— Теперь, — продолжала она, — идите рядом со мной и ни при каких обстоятельствах не выказывайте страха, а главное — не произносите ни единого слова, иначе мы неминуемо погибнем. Мы две индианки, давшие обет молчания Ваконде ради исцеления раненого отца, вы меня поняли? Запомните — не произносить ни слова!

— Пойдем, и да хранит нас Господь!

— Да будет так! — ответила Мануэла, истово крестясь. Они продолжили путь и вскоре вступили в лагерь. Индейцы, опьяненные победой, так легко одержанной над мексиканцами, пребывали в радужном настроении, находящем выход только в пении и танцах.