Каменка - [9]
— Ну, вот и наведу. И вообще, откуда такие вопросы? Вам же должны были позвонить, поставить в известность, что я приеду.
— Позвонить… — Молчан фыркнул так, будто Володаров сказал какую-то детскую глупость. — Телефонную линию еще четыре года назад грозой повалило.
— Так что ж вы так и сидите без телефона?
— Так и сидим.
— Ну, тогда письмо. Почта же у вас ходит?
— Почта у нас не ходит. Она ездит. На велосипеде, — Мол-чан выпил еще и жадно вгрызся в помидор. Тонкая струйка сока брызнула из его рта и оставила на грязном столе новый след. — Но от этого ни холодно, ни жарко. Из Шпака почтальон как из гомна пуля.
— Выходит, о моем приезде вас не уведомляли?
— Нет. Скажу больше, я бы удивился, если бы уведомили. Я и сейчас удивлен. На кой кому-то сдался участковый в Каменке? Тут людей то уже почти не осталось.
Володаров хотел было ответить на этот вопрос, рассказать печальные подробности своего назначения, но к собственно-му удивлению обнаружил, что не может их вспомнить. Будто вместо памяти о событии остался только краткий пересказ, замутненный алкоголем. Не сама картинка, а грубый эскиз, набросок.
— Крепкая у вас, Валера, самогонка, — промямлил Володаров, чувствуя, как по телу разливается тепло.
— Что есть, то есть. Градусов шестьдесят, не меньше. Что, пробрало?
— Ага…
— Ну, ничего. Тебе полезно нервы расслабить. Весь день в тумане проболтаться, это не шутки.
— Да что вы все с этим туманом заладили? Местное суеверие или что?
Молчан многозначительно посмотрел на Володарова, за-тем достал из нагрудного кармана старой рубашки само-крутку и закурил. Кухня тут же наполнилась едким дымом. Запах Володарову был до боли знаком — дешевый табак, но в нем присутствовала какая-то посторонняя нотка.
— Нет, Геннадий Павлович, не суеверие. Суеверие, это неверное толкование правил. В Каменке народ жизнью научен и правила эти на зубок знает.
— Какие правила? — дым самокрутки, солоноватый запах рассола и самогонка, дурманили голову, а тепло кухни наливало веки свинцом.
— Такие, без которых в здешних местах только горя хлебнешь. И первое правило — в туман сиди дома, целее будешь.
Последние слова Молчан произнес с особенным нажимом.
— Какая ерунда, — заявил Володаров, потянувшись к не-существующей пачке папирос в кармане ветровки. Вовремя опомнившись, он, стараясь не подать виду, сделал странный жест рукой, перенаправляя ее в сторону бутылки с самого-ном. — Суеверие в чистом виде. Или вы хотите сказать, что в здешних туманах дикие звери ходят?
— Не звери, — поправил его Молчан, а после добавил, — Но и не люди.
— Точно суеверие, — Володаров выпил, вздрогнул, зажмурившись, и спешно закусил. — Никто в вашем тумане не бродит. Нечего его бояться. И я тому живое доказательство. С самого утра в нем ходил, но все равно целехонек. Разве что ботинок потерял.
— И что, ничего странного не видел за весь день? — заметив, как гость косится на самокрутку, Молчан извлек из кармана еще одну и протянул ее Володарову. Тот, по всей видимости совсем захмелев, без задней мысли принял ее и закурив жадно втянул дым.
— Видел странное. Не без этого. Знак у вас дорожный по-среди поля стоит. Такой, треугольный, с детьми.
— А, это… Это ерунда. Его наши сами там поставили, чтоб зимой, когда снегом все засыплет, дорогу от электрички искать легче было. Сперва хотели просто палку какую во-ткнуть, с тряпкой. А потом Шпак приволок знак дорожный. Украл где-то зараза, а сам сказал, что нашел. Вот и приспособили.
— И что же, хозяева поля не против?
— Баба Зина? Нет, конечно. Она на том поле уже лет сто как не работала. С тех пор как муж ее, Толька, помер, она там коров пасет. Ей от знака никакой разницы. Вроде как даже удобство есть. Она к нему скотину привязывает, чтоб не разбредалась.
— Ну, тогда и странностей в тумане вашем тоже никаких не было, — язык Володарова под давлением алкоголя начинал заплетаться, так что слова выходили нечетко. — Надо только будет не забыть завтра вернуться на поле и ботинок свой найти. Жалко, совсем новый был. Почти.
— Найдем твой ботинок, Геннадий Павлович. Дело житейское. Ты мне лучше скажи, как ты к селу умудрился выйти? Да еще и к моему дому. Чай пол Каменки крюком обогнул.
— А, так это мне дед глухой дорогу показал.
— Какой такой дед? — удивился Молчан, ведь он точно знал, что ни один здравомыслящий житель Каменки в туман на поля не попрется.
— Ну, такой… Волосы — во! Борода — во! — не в силах пой-мать разбежавшиеся по углам мозга слова, Володаров показывал на себе, активно жестикулируя руками. — Сам горбатый, нос крючком. Сидел на пеньке и кряхтел тихонько.
Услышав знакомое описание, Молчан заметно напрягся.
— А одет во что дед был, не вспомнишь?
— Дед одет. Одет дед, — Володарову понравилась игра слов, и он глупо улыбнулся. — Помню, во что дед был одед. Хах. Мешок — не мешок. Тряпье какое-то старое.
— Везучий ты человек, Геннадий Павлович.
— Это почему это?
— Потому, что не живет в Каменке глухих и волосатых.
— Совсем?
— Совсем.
— Тогда кто же это был?
— Лучше не знать, — пожал плечами Молчан. — Но ботинок свой ты уже вряд ли найдешь.
— Думаете, тот дед спер?
— Думаю, что ты нашего местного лесовика повстречал. Еще думаю, что он в хорошем настроении был, раз дорогу показал. Обычно он только вредить горазд. Завел бы тебя в лес, и поди потом сыщи участкового.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Спокойно жил современный маг, Горислав Волгин, да пришла беда. Его родному миру грозят оборотни и вампиры всех мастей. Но и это не самое страшное, обязали его жениться. И вот пришла настоящая Беда. Черновик закончен.
В книге впервые собраны мистико-фантастические рассказы Е. А. Нагродской (1866–1930), одной из самых популярных писательниц дореволюционной России, автора нашумевших в то время эротических бестселлеров и произведений о женском «раскрепощении» — а также, несмотря на устоявшуюся «бульварную» репутацию, писательницы оригинальной и бесспорно заслуживающей внимания.
В книге впервые собраны фантастические рассказы известного в 1890-1910-х гг., но ныне порядком забытого поэта и прозаика А. Н. Будищева (1867–1916). Сохранившаяся с юности романтическая тяга к «таинственному» и «странному», естественнонаучные мотивы в сочетании с религиозным мистицизмом и вниманием к пограничным состояниям души — все это характерно для фантастических произведений писателя, которого часто называют продолжателем традиций Ф. Достоевского.
Покой обычного провинциального ВУЗа нарушает серия загадочных и тревожных событий. В цепь событий вовлекается компания друзей. Позднее, выясняется, что это жесточайшая цепь, ведущая в небытие, и только выдержка, крепкая дружба, сплоченность коллектива и взаимная любовь — главный козырь друзей, в противостоянии этому жестокому явлению. Сумеют ли они выпутаться из завязанной крепкими узлами, страшной ситуации? Все ли выдержат это чудовищное испытание, и к каким последствиям приведет их риск и поход на самые крайние меры? Что будет добром, а что злом? Будет ли каждый по-своему прав? Найдет ли каждый свою истину? Познает ли каждый главный закон своей жизни? Произведение построено на противопоставлении добра и зла, преданности и предательства, жадности и щедрости, крепкой дружбы и ненависти, любви и измен, строгой науки и необъяснимой мистики. Советы при чтении: 1. Нарисовать у себя в воображении портрет каждого героя и «подружиться с ним». 2. Ощутить себя в их компании и вместе с ними пройти сложный путь, переживая и радуясь за них, как за своих. 3. После важных глав, сделать перерыв и осмыслить прочитанное.
Читатель напрасно стал бы искать в энциклопедиях имя Хью Дэвидсона — это был лишь псевдоним, под которым публиковал «черные» или «странные» фантастические произведения один из пионеров американской научной фантастики и мастер космической оперы Эдмонд Гамильтон (1904–1977). В книгу вошел роман «Властелин вампиров», где действуют бесстрашный оккультный детектив доктор Дейл и его ассистент Харли Оуэн, а также рассказ «Вампирская деревня» — произведения, сыгравшие заметную роль в становлении вампирического жанра.
С первых десятилетий XIX века вампиры, упыри, вурдалаки и неупокойные мертвецы заполнили страницы русской прозы и поэзии. В издание вошло свыше тридцати произведений русской вампирической прозы XIX — первой половины XX века, в том числе многие затерянные рассказы и новеллы, пребывавшие до сегодняшнего дня в безвестности как для читателей, так и для исследователей. Собранные в антологии «Красногубая гостья» произведения убедительно доказывают, что область русской литературной вампирологии много богаче, чем представляется даже подготовленным читателям и иным специалистам.