Камень слова - [21]

Они прошли через шлюзовую камеру и очутились на знакомой лужайке нирванского леса. Только теперь на месте, где сидел абориген, стоял десантный катер, а рядом с ним маячили две фигуры.

- ...сыт по горло! - донёсся из наушников раздражённый голос Ткачика. - Вчера он переводит мне: "Стоящим на паперти я бросаю монету. Что мне подать нищим душою?" Смысл ответа пикьюфи я понял. Но откуда паперть? Ни в эпоху "До", ни в эпоху "После" и признаков каких-либо форм теизма у нирванской цивилизации не было! Не слишком ли вольно адаптируется текст? Может, пора транслингаторам ограничить свободу ассоциативного поиска, чтобы в переводах было меньше эмоций и больше логики?

- По-моему, тебя просто уязвила сама суть ответа, - спокойно заметил Берзен.

- Да брось ты...

- Утро доброе! - поздоровался Статиша.

Говорившие повернулись в их сторону.

- Доб... - начал было Ткачик и осёкся, увидев Волошина в скафандре высшей защиты. Лицо его за поляризационным стеклом шлема вытянулось от изумления.

- Доброе... - корректно поздоровался Берзен, но, глядя на Волошина, всё же не смог сдержать улыбки.

- Вас бы в этот скафандр засадить, посмотрел бы я, какое оно доброе! - сварливо выпалил Волошин.

Внезапно из люка катера, быстро семеня множественными конечностями, выкатился знакомый кибероид-"бицефал" и застыл перед ним.

- Здравия желаю, кэп! - гаркнул он. И тут же на все окрестности загрохотал марш космопроходцев.

- Вольно, юнга, - снисходительно ответил за Льва скафандр.

Музыка оборвалась. Левая половина конечностей кибероида подогнулась, кибероид наклонился на бок, принимая стойку "вольно", и от этого лицо Ткачика, изображённое на хитинокерамической груди, стало выглядеть ещё более растерянным.

- Это ещё что? - ошарашенно спросил Лев.

Берзен от души рассмеялся.

- Вам достался скафандр капитана космопроходцев, осваивавших Нирвану. А кибероид, единственный, кто остался на станции из того контингента.

- Ну и шуточки были у наших дедов, - сконфуженно пробормотал Волошин. - Прямо казарменные.

- Зато какова субординация! - явно подтрунивая, мечтательно прицокнул языком Берзен. - У нас бы такую... Прошу. - Он сделал приглашающий жест в сторону люка.

К удивлению Волошина в катере находился ещё только один человек рыжий веснушчатый парень с необычно подвижным, выразительным лицом, на котором в гиперболической форме отражались все его чувства. Появление Волошина в скафандре высшей защиты вызвало у него буквально пароксизм недоумения, но вопросов он тактично не задал.

- Халлдор Йоунссон, экзомедиколог, - представился он.

- Лев Волошин, текстолог, - чувствуя себя не в своей тарелке, пробормотал Волошин и отвёл взгляд. В небесно-голубых глазах экзомедиколога горел недоумённый вопрос о его экипировке, требующий незамедлительного разъяснения.

"Вот и ещё один предтеча homo infrasensualis, - подумал Лев. - Как и Статиша..." Странно, но открытие Ткачика почему-то не вызвало на станции ажиотажа чего-то эпохального. Казалось, катер должен был быть набит исследователями до отказа, но вот поди же ты... Неожиданно Лев подумал, что за три дня пребывания на станции Йоунссон был лишь четвёртым человеком, с которым он познакомился. Это при персонале станции в более чем тридцать человек! Впрочем, сам виноват, приглашали же его на обсуждение отчёта в кают-компанию...

Лев хотел сесть рядом со Статишей, но кибероид мягко отстранил его и устроился между ними. По левую сторону от Волошина, как и положено при сопровождении космодесантника во время выхода на рекогносцировку. Лев промолчал, а Статиша с трудом удержалась, чтобы не прыснуть.

- Поехали, - сказал Берзен. - Курс на пеленг двадцать три дробь ноль два.

Катер снялся с места и поплыл над нирванским лесом. Вид сверху на бесконечное море псевдомицетов почему-то вызвал у Волошина ассоциацию с гигантским инкубатором разнокалиберных яиц чудовищных размеров монстров. А бескрайность кладки навеивала гнетущее впечатление, будто не сегодня-завтра эти самые монстры должны вылупиться.

- Высвети-ка курс, - предложил катеру Берзен.

На центральном экране появилась карта местности, перечёркнутая красной стрелкой.

- Фью-у! - присвистнул Йоунссон. - Мы что, летим к Мегаполису?

- Почти, - согласился Берзен. - Куда-то на окраину... Пусти зонд по траектории полёта, - снова попросил он катер.

Зажёгся левый экран. По нему потянулось бесконечное море псевдомицетов, затем справа показались развалины Мегаполиса, под зондом промелькнуло какое-то конусообразное сооружение ("Грязевой вулкан", заметил Йоунссон) и снова - белое пространство блестящих разновеликих шаров. Через несколько минут зонд вернули и просмотрели путь в обратном направлении.

- Значит, грязевой вулкан?

- Пожалуй... Сколько до него от станции?

На центральном экране высветилось расстояние: 58,6 км.

- Так. Если скорость передвижения пикьюфи в грубом приближении принять за три километра в час, то, действительно, идти ему около двадцати часов...

Катер остановился и завис над лесом. Сквозь прозрачный пол было видно, как внизу, лавируя между стволами псевдомицетов и обходя заросли переползи-травы, бодренько, ртутным шариком катился по лесу пикьюфи с кольцом-пеленгом на шее.