Камень духов - [50]

С первыми лучами солнца дон Луис собрал испанцев и русских для совета. Было решено разделиться на несколько групп и направиться в разные стороны. Один отряд возглавил сам капитан, два других – Герера и Завалишин. Командир русского фрегата Лазарев оставил в распоряжение лейтенанту нескольких матросов и убыл на корабль, пообещав дону Луису, что в случае необходимости окажет любую посильную помощь. Завалишину, к удовольствию Аргуэлло и неудовольствию комиссара хунты, он разрешил остаться в президии, пока судьба пропавшей сеньориты не будет выяснена или не поступят известия о прибытии другого русского судна, которое должно забрать лейтенанта. Как показалось дону Луису, командир корабля и его подчиненный простились довольно холодно.

Отправились на поиски, договорившись в случае удачи подать сигнал друг другу тремя дымами, как это делают индейцы прерий.

Первый день, проведенный доном Луисом и его рейтарами в седлах, не дал результатов. Озирая горизонт в подзорную трубу, Аргуэлло нигде не заметил дыма: значит, и двум другим отрядам не удалось напасть на след. К ночи все вернулись в президию. За ужином обменялись наблюдениями. Они были мало обнадеживающими. Группа Гереры, правда, обнаружила следы двух коней: подкованного и мустанга, один из которых вез тяжелый груз. По следу дошли до мелководной речки, у которой след оборвался. Разведчики обшарили оба берега на протяжении нескольких миль, но продолжения следов не отыскали.

Второй день тоже не принес известий о судьбе сеньориты. Вечером решено было отправить солдат во все ранчерии и гасиенды, чтобы расспросить тамошних обитателей и пеонов. Но на утро третьего дня новости сами пришли к дону Луису. В Сан-Франциско появился старый осведомитель капитана, метис по прозвищу Мудо – Немой. Этот крайне немногословный вакеро однажды помог Аргуэлло в поимке Помпонио. Именно он свел дона Луиса с бушхедером, который согласился выдать своего вожака. Мудо и на этот раз явился с важным известием.

В кабинете коменданта метис извлек из-за пазухи записку, нацарапанную корявыми буквами на куске телячьей кожи. С трудом разбирая каракули, капитан прочитал: «Черноусый! Ты забрал душу Помпонио. Помпонио забрал твою скво. У тебя есть сестра Умуга и камень духов. Верни то, что принадлежит Помпонио. Получишь свою скво живой».

«Это письмо адресовано Герере», – догадался дон Луис. Умуга, одна из служанок в президии, – сестра разбойника, это капитан знал. Но что такое камень духов, оставалось загадкой. Важно было другое: подтвердились предположения дона Луиса о связи всего происшедшего с его будущим зятем. То, что рассказал немногословный осведомитель, еще больше укрепило догадки Аргуэлло.

Метис передал капитану привет от бушхедера, который когда-то выдал Помпонио. Мол, тот готов забрать остаток денег за прошлую услугу и еще десять тысяч пиастров за новую.

– Мой амиго знает, – говорил Мудо, – что у сеньора Гереры есть деньги, чтобы заплатить старому приятелю за красотку…

– Что с моей сестрой? – прервал дон Луис доносчика.

– Мой друг говорит, что сеньорита жива и здорова и вовсе не скучает в его обществе…

– Передай своему амиго, что он будет болтаться на суку, если с донны Марии упадет хоть волос…

– Хорошо, сеньор. Мой друг предлагает встретиться послезавтра у меня на ранчо, когда зайдет солнце… Он говорит, что индейцу верить нельзя. Помпонио обманет сеньора. А мой друг готов сообщить, где краснокожий и сеньорита. Только он хочет, чтобы вы были один, сеньор, с деньгами и без оружия.

– Я приеду.

Вручив Мудо несколько монет, капитан выпроводил метиса и пригласил в кабинет Гереру и Завалишина. Понимая, что разговор будет непростым, он нарочно хотел, чтобы при нем присутствовал русский, которому доверял больше, чем Герере.

Прочитав папелету – записку, протянутую ему капитаном, Герера разразился потоком проклятий:

– Индейская собака, он смеет угрожать мне! Он будет проклинать день, когда увидел солнце! Где этот мерзкий ублюдок?

– Остынь, Гомес. Скажи лучше, что это за камень духов, о котором пишет индеец?

– А, это… Индейская дурость, кусок кожи и какая-то труха, завернутая в ней… Хотя краснокожие дорожат ей больше, чем жизнью… Я не раз уже проделывал такой фокус: стоит отнять у индейца его ладанку, и он становится ручным, как кречет с завязанными глазами.

– Что-то не похож ваш Помпонио на ручного сокола… – заметил Завалишин, устав от роли молчаливого наблюдателя.

Герера зыркнул на него:

– Вы, сеньор, здесь без году неделя и многого еще не знаете. По-настоящему ручным может стать только тот краснокожий, который отправился, как они говорят, охотиться в прерию предков…

– Сеньоры, не стоит спорить, – сказал дон Луис. – Это еще не все новости.

Слова о требовании выкупа вызвали новый приступ гнева у Гереры.

– Десять тысяч пиастров! Да твой лазутчик просто сдурел! Где мы возьмем эти деньги? – бесновался он.

– Говорят, у тебя они есть…

– Кому какое дело до моих денег!

– Но, сеньор Гомес, ведь речь идет о спасении вашей невесты, – снова вставил свое замечание русский. – Разве жизнь сеньориты Марии можно измерить деньгами?

Герера скрипнул зубами, но неожиданно согласился, пообещав, что сейчас же направит нарочного к управляющему своей гасиенды за необходимой суммой.