kamataYan - [4]

Паркер пребывал в штаб-квартире GS и присутствовал в разговоре незримо, в качестве голоса из вживленного в среднее ухо динамика, но благодаря дронам и бесчисленным камерам видел происходящее едва ли не лучше агентов.

– Я хочу знать, откуда взялось название, – упрямо продолжила Рейган.

– Какая тебе разница: улица или площадь? – ворчливо поинтересовался Захар, дожевывая резко пахнущий кебаб. Продавец положил слишком много соуса, и, откусывая его, русский тихонько ругался, опасаясь испачкать мотоцикл или штаны.

– Стало интересно.

– Что стало интересно?

– Почему улицу назвали площадью, – терпеливо объяснила Рейган.

– Какая разница? – повторил удивленный Захар.

– Улица длинная, а площадь – большая.

– И что?

– Они не похожи.

– А должны?

Несколько секунд Рейган внимательно смотрела партнеру в глаза, в смысле – в smartverre, поскольку Захар предпочитал зеркальные стекла, после чего уточнила:

– Тебя когда последний раз называли идиотом?

– Живые люди? – уточнил русский.

– Почему спрашиваешь?

– Потому что последний человек, который так меня назвал, почти сразу стал мертвым.

– Поскользнулся и упал с крыши?

– Нет, мы были в баре.

– Подавился чем-то?

– Проглотил бутылку.

– Да ты настоящий фокусник.

Карифа заметила, что Захар начал злиться, и лениво предложила:

– Поговорите о чем-нибудь другом.

– О чем?

– О чем угодно, только без драки.

Захар хмыкнул, доел кебаб и отнес грязные салфетки в воняющий неподалеку мусорный бак, чем четко дал понять, что не является местным жителем, предпочитающим бросать обертки и объедки под ноги.

Захар был настоящим, совсем как в кино, рыцарем: высоким, крепким, мускулистым и красивым естественной мужественной красотой, заставляющей учащенно биться романтические сердца. С такими данными он должен был стать или актером, или альфонсом, но чудеса случаются не только с преображением районов, и прелестный юноша оказался в армии, а затем – в GS, проявил себя великолепным полевым агентом и перевелся в спецназ Оперативного управления. Его единственным недостатком была вспыльчивость, но Захар умел сдерживать эмоции, и короткого замечания Карифы оказалось достаточно, чтобы он взял себя в руки.

Рейган тоже замолчала, но после недлинной паузы неожиданно спросила:

– Вас не раздражают улыбки? – и кивнула на толпу.

Захар и Карифа дружно повернули головы, пытаясь понять, что именно привлекло внимание Рейган, после чего синхронно ответили:

– Нет.

– Люди как люди.

– Все улыбаются, – добавил Паркер.

– Они постоянно улыбаются, – уточнила красноволосая, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– И что? – не поняла Карифа.

– Достали.

– Забей, – предложил Захар.

– Давно забила.

– Тогда почему завела разговор? – спросил Филип.

– Сильно достали, – Рейган сплюнула.

– Ты прекрасно знаешь, почему они улыбаются, – пожала плечами Карифа.

– И поэтому я должна быть к ним добрее?

– Понять и простить, – хохотнул Захар. – Им приходится казаться счастливыми.

Потому что глобальная программа слежения считала мрачные выражения лиц подозрительными, начинала «вести» их, передавая от одной видеокамеры к другой, и если на измученном лице менеджера или домохозяйки слишком долго не появлялось улыбки, сообщала об отсутствии «счастливого настроения» в правоохранительное подразделение. Мрачного гражданина проверял ближайший патруль, и если причины для грусти «несчастливчика» признавались ничтожными, его вносили в список потенциально неблагонадежных, вырваться из которого было практически невозможно.

Отсутствие на лице ярко выраженных признаков счастья могло вылиться в серьезные проблемы, поэтому люди заставляли себя улыбаться, демонстрируя счастливому обществу funny.

– Может, они улыбаются изображению в smartverre? – предположила Карифа.

– А это мысль, – округлил глаза русский. – Поставить смешную прогу, например, преобразовывать всех встречных в пупсов…

– Им это не нужно, – отрезала красноволосая. – Большая часть сограждан – идиоты.

– Ты не любишь людей, – поразмыслив, произнес Паркер.

– Я их защищаю, – напомнила Рейган, машинально потрогав себя за кривой нос.

– Это работа.

– Я не обязана любить работу.

– Об этом я и говорю.

Карифа тихонько рассмеялась.

– А кто любит работу? – перешла в атаку покрасневшая Рейган. – Паркер?

– Я должен быть счастливым в целом, а не потому что меня плющит от того, чем я зарабатываю на жизнь.

– Захар?

– Людей никто не любит, – пожал плечами русский.

– Почему?

– Потому что их очень много.

– Нас, – со вздохом поправила подчиненного Карифа. – Нас…

– Да, – подумав, согласился русский. – Нас.

И отвернулся.

Командир группы специальный агент Карифа Амин отличалась от Рейган и Захара не только тем, что была мулаткой: и в ее взгляде, и в манере поведения – даже сейчас, когда она просто болтала, – чувствовалась привычка командовать. И оценивать. Агент Амин при всем желании не могла сойти за простого исполнителя.

Прямые черные волосы Карифы были подстрижены в короткое, не закрывающее шею каре. Лицо удлиненное, его форма, а также выпуклый лоб и большие карие глаза явно достались от белой матери, а вот приплюснутый нос и полные, чуть вывернутые губы – от отца. Фигура спортивная, не мощная, как у Рейган, но если кто-то по глупости принимал Карифу за слабую женщину, его ждал большой сюрприз: хватка у агента Амин была железной, а удары – крепкими.