Калуга первая (Книга-спектр) - [4]

- Ладно, давай!

Но проводить им не удалось - в конце аллеи появилась фигура и засвистела в свисток.

- Черт возьми, - сказал тот, что у входа, - разгалделись, так что сторож проснулся. Все из-за тебя!

- От обиды тот, что в глубине, не смог возражать, он лишь поцеловал Тамару в щеку и сказал:

- Беги, мы тебя прикроем!

И Тамарочка чмокнув в щеку того, что у входа, побежала что есть сил, задыхаясь от опасности и восторга.

- К.Б.Т.! - прокричали ей вслед.

Она повторяла на бегу эти три буквы и желала только одного - быстрей записать заветные инициалы. Она так разволновалась, что забыла об опасности и не заметила, что у ворот стоит человек.

- Ну-ка, милая, иди сюда! - сказал этот человек и схватил её за руку. - С кем ты была? Где они?

- Дяденька, я одна! Я на скамеечке уснула, я домой!

- А кто кричал! Кто песни пел? Кто на могилах пакостил? Пойдем-ка о своих сообщниках расскажешь. Сейчас милиция приедет, всех переловят.

- Отпустите! - хныкала Тамара. - Я не хочу, мне домой нужно.

- Пойдем, пойдем! - тянула её волосатая рука.

Тамара подумала о буквах и не смогла их вспомнить. Отчаянье охватило её, и она громко и дико закричала:

- Пустите! Я не хочу! Мама! Мама!

- Что, что, Тамарочка?! Что случилось?

Зажегся свет, и Тамара, соскочив с постели, подбежала к матери.

- Пусть уберет свою руку! Что он ко мне привязался!

- Кто, доченька?

- Человек с повязкой! - прошептала Тамара и, хлопнув глазами, поняла, что стоит в своей комнате.

- Сон приснился? Плохой сон, да, Тамарочка? - спрашивала испуганная мама.

Растерянная Тамара отошла от нее, села на стул, обхватила голову руками и горько заплакала.

- Обманули, обманули! - повторяла она рыдая.

Мать побежала за водой. Она принесла ей в большой кружке, разрисованной корабликами. Тамара взяла, выпила и, передавая матери кружку, увидела на своих пальцах два колечка. Они были те самые, оттуда, из сна!

- Ручка! Где ручка, мама? Ручку!

- Да что с тобой? У тебя, наверное, жар!

Она протянула руку, но Тамара подбежала к столу, выдвинула ящик. Через мгновение она написала на первой попавшейся книге: К.Г.Б.

- Что ты делаешь! - в ужасе воскликнула мать. - Я же тебе тысячу раз говорила - не пиши на книгах!

* * *

Веефомит сомневался: стоит ли включать главы из "Прыжка" в свою книгу. Он кое-что выписал и теперь остановился на Х1 главе, где описывается сам прыжок, где:

"... Пашка, словно заявляя всему свету о своей исключительной состоятельности, вакханируя и бунтуя против этого огненного и красивого корабля, медленно движущегося в ночи по течению, посмотрел в изумленные глаза подбегающего Ивана и, криво усмехнувшись, спружинил от белого ограждения, и неостановимо и навсегда полетел белым стремительным телом в кошмарный, но такой притягательный забортный мир..."

- Кто же из них прыгал? - подумал Веефомит, - И если один к себе, то другой от себя или оба - к себе? Нет, не буду включать.

И он перечеркнул уже выписанное, посмотрел тираж.

Ого! Леониду Павловичу когда-то здорово везло. Если, впрочем, это можно назвать везением.

Веефомит думал:

"Сильный слабого вытесняет. Умный глупого не всегда. Но у всех есть голова для притязаний проявить себя. Ты способен на это, и я способен на такое же, на высоту чувств. Бац - и прыгнул. Безо всякой необходимости. Теплоход останавливают, спускают шлюпку, шторм, никого не находят, друг сходит с ума. Зато доказал - героизм без необходимости опасная вещь. Из всей этой истории можно сделать вывод, что один из них уел другого. Прыжок - элементарная потребность в действии."

Он так подумал и записал эти мысли, а потом и их перечеркнул, закурил. Вдруг возмечтал, что сейчас дойдет до истины и поймет простоту Кузьмы. Вновь открыл "Прыжок".

Дальше шли противоалкогольные диалоги, о наркомании, про уличную девку, лирика, поганое прошлое, есть и налеты стариков-консерваторов... И как оригинально, безо всяких штампов выполнено.

- Нет, - вслух сказал Веефомит, - он тогда не мог знать, что эти темы станут модными, они были в самом зародыше, и нет ни слова о власти и системе. Как мистически удачно он уложился в новое русло! Интуиция выживает? Да, здесь какая-то загадка.

Он перелистнул страницу и прочел прекрасный отрывок:

"И самое-то главное - его не отличишь в массе, его и подозревать неэтично. За что! Он такой же, как все, даже чаще других добивается справедливости, умнее многих, логичнее и напористее, это и ставится в заслугу. И никто не станет подозревать в грязном и мерзком, потому что он за новое, в числе первых, быть может, он и сам прячет от себя это главное за ширмой благородных иллюзий. Его ещё светлевшие люди-соратники похлопают по плечу и представят: "Вернейший друг. За дело себя положит!" А что, и положит, и спать-есть не будет, не добирать прелестей жизни, а своего добьется; но когда уж добьется, то тут-то из него выползет..."

Дальше было написано "змей", но Веефомит сказал вслух:

- Природа, - и перелистнул страничку, бегло пробежался по строчкам:

"... Эти бабочки облепили весь теплоход, когда в три часа ночи они вышли провожать девушек.

- Они живут всего один день, - грустно повторял Пашка...", "Просто уму непостижимо, как это они не остались вместе с ними на этом пустынном ночном причале, где тускло светили... где лай деревенских...