Каллистяне - [3]

– Знаю, но он скоро будет здоров.

– Что с ним?

Широков пожал плечами.

– Каллистяне все болезни сводят к расстройствам центральной нервной системы. И это, конечно, правильно. Но их диагнозы становятся несколько однообразными.

– Какие средства лечения применяет Синьг?

– Отдых, – ответил Широков. – Искусственный сон. У нас на Земле также применяют это средство, но не так часто, как каллистяне. У них оно универсально.

– Значит, Диегонь спит?

– Да, уже два дня.

– Я хотел вам сказать, что сам чувствую себя не совсем хорошо.

– Трудно двигаться? – быстро спросил Широков.

– Да, слабость какая-то. А как вы угадали?

– У меня самого такое чувство, что я ослабел. Как будто все стало тяжелее, чем раньше.

– И собственное тело кажется тяжелым? Может быть, они увеличили ускорение.

– Не думаю. Надо поговорить с Синьгом.

Синяев взял со стола книгу и взвесил ее на руке.

– Она стала явно тяжелее, – сказал он.

В дверь постучали.

– Войдите! – сказал Широков по-каллистянски.

В каюту вошел Ньяньиньг.

– Я не помешаю? – спросил он с обычной вежливостью.

– Нисколько, – ответил Широков. – Садитесь и примите участие в нашей беседе.

Каллистянин придвинул кресло и сел.

– Мы только что говорили, – сказал Синяев, – что все предметы на корабле стали как будто тяжелее.

– Это так и есть, – ответил инженер.

– Увеличилось ускорение?

– Нет, оно прежнее. Но мы летим уже со скоростью свыше ста девяноста тысяч километров в секунду, и, следовательно… (Читателю надо всегда помнить, что меры веса, расстояний и времени и т. п. на Каллисто совсем иные, чем у нас. Автор «переводит» все фразы каллистян, относящиеся к измерениям, во избежание путаницы.)

– Ах да! – воскликнул Синяев. – Я совсем упустил из виду скорость.

Широков вопросительно посмотрел на него.

– На звездолете сказываются законы относительности, в частности увеличение массы при скоростях, соизмеримых со скоростью света.

– Совершенно верно, – подтвердил Ньяньиньг. – Как сам корабль, так и все, что на нем находится, стало сейчас приблизительно в один и тридцать пять сотых раза тяжелее, чем было при старте. Когда мы достигнем скорости в вести семьдесят тысяч километров, масса увеличится ровно в два с половиной раза, а при конечной скорости корабля, которая, как вам известно, составляет двести семьдесят восемь тысяч, она увеличится в два и семьдесят семь сотых раза. (Увеличение массы от скорости тела является следствием из общей теории относительности и подтверждено опытом. Зависимость массы от скорости выражается формулой:

M = M0/v (1-v2/c2), которая дает заметный результат только при скоростях, соизмеримых со скоростью света. Когда скорость тела (V) равна скорости света (с), масса (М) становится бесконечной.)

– Такой вес, – сказал Широков, – может вредно сказаться на здоровье экипажа.

– Нашей наукой установлено, – ответил Ньяньиньг, – что постепенное увеличение веса до двух с половиной раз безвредно для человека. Диегонь доводит скорость до двухсот семидесяти восьми тысяч и, как я сказал, вес – до двух и семидесяти семи. Это уже не безвредно, но мы принимаем меры.

– Какие? – спросил Широков.

– Когда корабль достигнет скорости в двести семьдесят тысяч километров в секунду, его экипаж будет продолжать путь лежа, до момента наступления невесомости.

– Когда это произойдет?

– Через семь тысяч пятьсот ваших часов после старта с Земли.

Синяев быстро произвел подсчет на листке бумаги.

– По нашему счету, – сказал он, – это будет пятнадцатого марта.

– Почти ровно через три месяца, – сказал Широков. – Сколько же времени придется лежать?

– Двести семьдесят два часа. Но вам не будет скучно. Все это время вы будете спать.

– Я понимаю, – сказал Синяев, – звездолет летит в пустом пространстве и не нуждается в управлении. Но все же это рискованно.

– Я не точно выразился. Мьеньонь и я будем спать по очереди, на всякий случай.

– Вероятно, именно из-за увеличения массы вы остановились на скорости в двести семьдесят восемь? – спросил Широков.

– Отчасти поэтому, но были и другие причины, связанные с двигателями. Очень заманчиво лететь с ускорением половину пути, а вторую половину с замедлением, но пока это недоступно нашей технике.

– Но в этом случае корабль должен превысить скорость света, – недоуменно сказал Широков, который очень смутно знал выводы теории относительности.

– Существует мнение, что скорость света не является пределом, – ответил Ньяньиньг, – и ее можно превысить. Но на практике это не проверено. Пока считается, что при непрерывном ускорении корабль будет все время приближаться к скорости света, но никогда ее не достигнет.

– Парадоксы относительности, – заметил Синяев. – Мы сейчас проверяем на практике ее выводы.

Тревожная мысль мелькнула у Широкова. Он вспомнил, что для человека, движущегося со скоростью, близкой к скорости света, время должно идти медленнее, чем для находящегося на Земле. Пока они будут лететь на Каллисто и обратно, время Земли далеко обгонит время корабля.

– Ну и как, – спросил он, – сходится теория с практикой?

– Пока во всем.

– Значит, вернувшись на Землю, мы не застанем никого из тех, кого оставили? Перенесемся в будущее? Очень неприятно.