Каллиграфия - [91]

— Остановите, синьор Кимура! Невмоготу уже! — взмолился Франческо.

— Пять километров осталось, потерпи! — рыкнула с переднего сиденья Люси.

«Вот вам и тихий омут, — подумал Кристиан, притормаживая на повороте, чтобы съехать в лес. — Вот вам и покорность».

Когда пыль осела, Росси с несказанной радостью вырвался на волю, и Джулия отпустила ему вдогонку ехидную шуточку, на которую он, по возвращении, ответил неумело сплетенным софизмом.

— Философ Зенон, между прочим, — добавил он, методично общипывая близстоящий куст, — тоже не любил, когда его окружали люди. Даже на скамейке старался сесть с краю, чтобы хоть с одной стороны у него не было соседа.

— А-а-а, — издевательски протянула Джулия. — Так это ты, значит, нашей компанией недоволен! Значит, не тряска тебя одолела и не объемы выпитого за столом!

Вдруг из-за куста, рядом с которым они обменивались любезностями, послышался странный шорох, и Франческо, опасливо заглянув между веток, оцепенел от ужаса: там кто-то прятался! Но его оцепенение длилось лишь секунду, и, издав несколько сдавленных шепотков, он уже во весь опор мчался к машине. Джулия за ним еле поспевала — такую прыть он развил.

— Как бегут, как бегут! Пора вам переходить на марафонские дистанции, — смеясь, крикнула Люси. Опершись спиной о кузов внедорожника и скрестив ноги, она, казалось, веселилась от души.

— За нами… — впопыхах проговорил Франческо, — следят!

— Да с чего бы кому-то за нами следить?! — возмутилась Джулия, с трудом унимая свое болезненное свечение. — Небось птичка какая возилась, а ты и перетрусил!

— Да нет! Я вам говорю, это был человек! Понимаете, шпион! — настаивал Росси, заливаясь алым. — Мне даже почудилось, будто я его уже где-то видел…

— Вот именно, почудилось, — с нажимом произнесла Венто. — Если бы за нами действительно велась слежка, мы бы ее тысячу раз заметили.

Тот-кто-сидел-в-кустах с досады чуть не откусил себе палец. Это же надо было так себя выдать! Пустомеля-итальянец и светящаяся девчонка наверняка оповестят остальных, и тогда дело плохо. Стараясь как можно тише наступать на сушняк и воровато оглядываясь по сторонам, шпион вылез из кустарника, напоследок напоровшись рукою на здоровенный шип.

— Вы это слышали?! — с замиранием сердца проговорил Росси, когда из лесу до них донесся яростный вопль. — По-вашему, так может кричать птичка?

— Ун-носим ноги, — сказала Люси, переменившись в лице. — Кимура, газу!

Кристиан, которому для передышки потребовалось всего несколько минут, ожидал попутчиков во внедорожнике, изучая островную карту с проведенными на ней магистралями и мерно постукивая пальцами по приборной панели. А Джейн так и вовсе не покидала салона; ей хотелось поскорее очутиться на утесе Вечности, чтобы, глядя в морскую даль, вдоволь нагореваться о потерянном друге.

— Трогайся! — раздраженно повторила Люси, влезая на сидение. — Чего ж ты медлишь?!

Тут мотор как взреви белугой да как разразись пронзительным свистом — помощница Актеона по инерции отклонилась назад, Франческо больно ударился затылком об угол окна, Джулия ойкнула и вцепилась в дверную ручку.

Утес Вечности неспроста получил такое название: он высился над морем, точно безмолвный береговой страж; и ютившиеся у его подножия рыбацкие хижины казались разноцветными игрушечными кубиками. Поросшая вереском и обрамленная по бокам кустами нежно-розового тамариска, шапка могучего стража резко обрывалась, и взору представало необъятное, величественное море, море без конца и краю…

Джейн всплакнула, вспомнив, в какой глухой, убогой каморке морили Анджелоса, который больше, чем кто-либо, заслуживал этой шири и необъятности.

«Птицы не строят ни машин, ни городов, — думала она, глотая слезы, — живут, где придется, а ведь и море, и небо, и леса со степями — всё принадлежит им. Человек же, венец творения, господин и хозяин на земле, добровольно налагает на себя узы, заковывает себя в цепи, а потом еще и ропщет на несправедливость! Он заточает себя в цемент и железо, возводит стены, прокладывает границы, а ведь ничего этого не нужно! Всё, что нужно человеку — свобода».

Что касается Франческо, то простор и свобода были созданы явно не для него — он изнемогал от скуки. Вволю насмотревшись на крошечные домики, на белые пенистые нити волн и чуть не кувырнувшись с утеса, он, как неприкаянный, ходил туда-сюда, посвистывал и поддевал однокурсниц едкими замечаниями.

— Джейн, — развязно говорил он, — почему бы тебе не разодрать на себе одежды, не посыпать голову пеплом да не нанять плакальщиц? Уж они бы повыли, как полагается.

Безнадежно испорченный эпиграммами Марциала и сатирой Ювенала, Росси имел прескверный характер и ничуть того не стеснялся.

— Я сейчас на тебе одежды разорву, — погрозила ему искрящаяся Джулия.

— А тебя, я вижу, закоротило не на шутку, — ёрничал тот. — Поди остудись! Благо, вода рядом, всего в каких-нибудь двух секундах свободного падения!

Будучи одарен испепеляющим взглядом, он беспечно удалялся, чтобы поиздеваться над кем-нибудь еще. Выбор, правда, был невелик: Кристиан стоял почти на самом краю утеса, заложив руки за спину, и вид его был столь суров, что Франческо счел опрометчивым приближаться к нему без должной экипировки. Люси также не была расположена шутить; опасения за жизнь человека-в-черном возобладали в ней над неприязнью к сопернице, а потому она, как часовой на посту, в равной мере стерегла и предмет своей страсти, и одиозную итальянку, и тех, кто был ей абсолютно безразличен. Она высматривала шпиона — и шпион не замедлил о себе заявить. Прицелься он немного точнее, его противник был бы сражен наповал, а так… пустячная царапинка на виске, которую и смазывать-то не пришлось. Пуля просвистела у Кристиана над ухом, когда он, ни о чем не подозревая, любовался пейзажем. В следующее мгновение и он, и его подопечные уже лежали, припав к земле, а Люси, вероятно, потеряв сознание, опрокинулась навзничь.