Каллиграфия - [7]
— Терпение, подруга, терпение, — проговорила Джейн, допивая стакан молока. — Итак, — она выдержала паузу, а Лиза заерзала на стуле и сощурилась.
— Ну?
— Сегодня вечером… Мы идем читать книгу предсказаний! Я записала нас с тобой еще неделю назад.
— Умопомрачительно! — прошептала Лиза. — Мы с тобой, сегодня? — Она перегнулась через стол, и ее взгляд был красноречив как никогда. — Боюсь, я не доживу до вечера.
… Черная металлическая дверь с ручкой в виде кольца протяжно заскрипела и отворилась с таким трудом, что обе девушки переглянулись: а не пора ли смазать петли?
— Милости прошу, — изрек Рафаэль, проводя рукой по волосам, смоченным капельками сентябрьского дождя. Оранжевый фонарный свет причудливо скользил по ветвям близстоящих деревьев, стелился по аллее и расцвечивал маслянисто-черную дверь, как будто сообщая: «Вот оно, вместилище тайн. Не проходите мимо!».
— Вскоре перед вами разверзнется будущее. Будет оно мрачным или сотканным из золота, покажет этот манускрипт, — словно по бумажке прочел Рафаэль и добавил. — На какое будущее изволите загадывать?
— Эдак на годик вперед, — сказала Джейн, боязливо оглядывая помещение. При зажженной керосиновой лампе оно походило на комнату с привидениями в каком-нибудь средневековом замке: всюду слои пыли, паутина по углам, обшарпанные стены со следами известки. Единственным, что не соответствовало стилю, была аккуратная кушетка у стены. Вначале подруги ее даже не приметили.
— Вы здесь ночуете?! — удивилась Лиза.
— Звание обязывает, — смущенно ответил Рафаэль и, склонившись, старательно подул на книгу. — Странное дело, что ни день — на обложке скапливается вековая пыль! Я уже отчаялся привести ее в приличное состояние.
Действительно, казалось, что при всем желании манускрипт нельзя было сделать более ветхим, равно как и отреставрировать. Он выглядел как запущенный музейный экспонат, который и в витрину-то помещать совестно.
Юноша бережно развернул книгу посередине и отошел на задний план, уступив место посетительницам.
— Фу ты, — пробормотал он в волнении, — сколько лет на посту, а всё равно поджилки трясутся, когда приходится ее раскрывать.
Девушки вдвоем согнулись над фолиантом, силясь разобрать рукописный шрифт, но в тот же момент буквы на потертой бумаге зашевелились, бросились врассыпную, и начался такой лингвистический сумбур, что у Джейн зарябило в глазах.
— By golly![2] — прошептала она. — Ну и кавардак!
Лиза дернула ее за рукав. Сумятица на страницах постепенно улеглась, и слова вновь выстроились в предложения.
— Читай!
— Вам предстоит путешествие, — произнесла по-английски Джейн. — Здорово! Написано на моем языке!
— Очень странно, — недоумевала Лиза. — Так как я вижу исключительно русские буквы. И мне пророчат местечко под солнцем. В прямом смысле. Вот тут и тут сказано, что меня распределят на кафедру, выше которой в Академии не существует.
— Смею вас заверить, что все кафедры равнозначны и нет такой, которая была бы выше остальных, — подал голос Рафаэль.
— Но что я могу поделать, коль книга так говорит! — возразила россиянка. — А что видишь ты, Джейн?
— Вам предстоит путешествие, — сосредоточенно повторила та. — На острове вам встретится человек, но берегитесь, чтобы не привязаться к нему, ибо вскоре его поглотит пламя… Несуразица какая-то! Чтобы мне — да в путешествие! И к тому же еще на острова! Нет, решительно, эта книга всё напутала.
— Может, потому, что ответа от нее добивались вы обе? — предположил юноша.
— А что, меня вполне устроило бы местечко под солнцем, — мечтательно отозвалась Лиза, чертя на пыльном столе свои инициалы.
Стоя у единственного в парке сандалового дерева, Джулия нетерпеливо вертела в руках веточку сакуры, в то время как Кристиан мерил шагами аллею.
— И где этот увалень запропастился? — раздраженно воскликнула студентка. — Сначала чуть ли не на коленях упрашивает взять его с собой, а как подошел час, так его с собаками не сыщешь! — И она пнула ни в чем не повинный куст облепихи.
— Он придет с минуты на минуту, и окажется, что ты зря срывала злость на этом кустике, — сказал Кимура, возвращаясь к сандалу. — Слабо верится, что сегодня ты сможешь обуздать свой характер. В каллиграфии не годится спешить, а уж тем паче горячиться.
Она вздохнула и прислонилась к шершавому стволу. Рядом, точь-в-точь как полная луна, горел лампион. Уже перевалило за полночь, а Франческо всё не появлялся. Когда-нибудь она его проучит.
— Неважно ты выглядишь, — сказал Кристиан, приблизив к себе ее лицо. — Круги под глазами… И дрожишь явно не от холода. Сознайся, ты нарочно доводишь себя до полуобморочного состояния? Когда ты последний раз ела?
— Какая заботливость! — съязвила Джулия и отстранилась. — Вы мне не папочка, чтобы беспокоиться о моем здоровье.
— Ах, вот как? Ты, верно, забыла, кто вырвал твоего отца из лап бандитов? Забыла, кто в прошлом году умолял меня о помощи и ревел в подушку, когда пришло письмо с требованием выкупа? Могу освежить твою память. Кроме того, разговаривать с преподавателями в таком тоне просто невоспитанно, юная синьорина! Вам должно быть стыдно! — И он демонстративно отвернулся.
Говорят, дорога рождается под ногами идущего. А как насчет несущегося на высокоскоростном плайвере? Или поднимающегося в горы на причудливой яхте-трансформере, или плетущегося по раскаленной пустыне? В стране Лунного камня путешествуют все, кому не лень. Да и те, кому лень, тоже. Правда, с большой неохотой. И каждый рано или поздно находит свое сокровище.
У Жюли Лакруа и смышлёного скотч-терьера по кличке Пуаро выдался нелегкий полет. Воздушный шар, подлюга, приказал долго жить и свалился не куда-нибудь, а в страну Западных Ветров, где современными удобствами даже и не пахнет. Пахнет электричеством, да и то лишь у твердыни Арнора. Там проживает злой и, как поговаривают, кровожадный маг. Еще поговаривают, будто он замыслил погубить короля. Но так ли это? Жюли и Пуаро берутся за расследование, и на их долю выпадает немало опасных, рискованных приключений…
Бар и Пин жили себе, поживали в стране Музыкальных инструментов. И горя не знали, пока их друга Рояльчика не выгнали из оркестра. Рояльчик расстроен, и ему нужен Мастер. Один только Мастер способен вернуть его к музыкальной жизни. И Пин с Баром берутся проникнуть в мир Людей, чтобы Мастера отыскать.
Из-за своего неуемного любопытства Арсен сделался призраком. Теперь он вынужден блуждать по мирам и измерениям в поисках того, кто смог бы вернуть ему прежний, человеческий облик. И только девушке из аббатства Фонтевро это оказывается под силу.
История о ветерках Сальто и Виэллисе разворачивается в небе, посреди облаков. Братья-ветерки приводят в облачный замок облачного пса, и тот нечаянно рвет плащ Пуэрико — любимчика Короля-Ветра. За это братьев отправляют в изгнание. Но в изгнании ветерки даром времени не теряют.Они знакомятся с ветрами по всему миру — начиная от ночного ветра Эль-Экроса и заканчивая Вредным Мистралем. И ни гнев Короля-Ветра, ни козни самодовольного Солнца не могут остановить их на пути к заветному нулевому меридиану.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.