Каллиграфия - [13]

— Добро пожаловать! — ласково сказала японка.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — затараторили мальчишки и на радостях чуть не разорвали его на части.

— Я покажу тебе пагоду! — рвался один.

— А я — холм, откуда видны горы! — настаивал другой.

— Дайте же ему обсохнуть и прийти в себя! — возвысила голос японка. — Джулия, побудь с ними, пока я приготовлю Вазанту тонизирующий коктейль.

— А как же каллиграфия? — растерялась та.

— О, я попрошу Кристиана присоединиться к тебе.

Пламенный монолог Джулии о том, как отвратительно похищать детей, прямо-таки обескуражил синьора-в-черном, который чувствовал себя не в своей тарелке под невинными, чистыми взглядами спасенных. Полная негодования речь, казалось, поколебала его основание — так он изменился в лице. Твердая самоуверенность пошла трещинами, и он попросту сник за какие-то пять минут гневного выступления.

— Что с вами? Вам дурно? — спохватилась Венто, когда он неожиданно сполз на землю по гладкому стволу. — Я, наверное, наболтала чепухи…

— Пустяки, — ответил Кристиан. — Мне уже полегчало. Ой, а это что? — Заведя руку за спину, он обнаружил квадратную табличку с черным витиеватым иероглифом. Табличка выпала из углубления в той самой сакуре, которая приютила Вазанта, и теперь на ее месте белела нежная ткань. Надо было пригнуться к самым корням, чтобы приладить ее обратно, но дерево раз за разом отторгало находку.

— Каково, а? — изумилась Джулия.

— Мне никогда раньше не доводилось сталкиваться с таким количеством необъяснимых фактов, — честно признался Кимура. — Это выбивает из колеи.

— Если чаша полна, в нее не добавишь вина, — пропела Аризу Кей, поднося Вазанту обещанную микстуру. — Понадобится какое-то время, прежде ты избавишься от балласта в твоей голове, чтобы постичь нечто новое.

— Моя чаша переполнена, не так ли? — саркастически отозвался Кристиан.

— Увы, — сказала японка, глянув на него с грустью, так ей несвойственной. — Я видела, как ты занимаешься тайцзи на взморье. Ты стремишься усовершенствовать тело, а ум оставляешь напряженным. Так ты едва ли опорожнишь свою чашу.

— Стоит задуматься… — невзначай проронила Джулия.

— Лучше я пойду, — отчужденно сказал Кристиан, стряхивая с плаща лепестки.

— Куда? — опешила Аризу Кей.

— Совершенствоваться.

Джулия с хранительницей переглянулись.

— Он обиделся, — заключила студентка.

— Кто же любит, когда его поучают? Но без горьких пилюль болезнь не вылечить…

— Болезнь? Разве кто-то болен?

— Каждый страдает своим недугом, потому и пилюли нужны разные, — отвечала Аризу Кей. Ее философское настроение отчасти передалось и окружающим: детвора приутихла, а итальянкой завладела печаль. Но омрачения в волшебном саду непродолжительны, они проходят в мгновение ока.

— Пособирайте-ка, ребятушки, хворосту, чтобы нам вечером снова разжечь костер, — вкрадчиво проговорила Аризу Кей, а сама увела Джулию в сторону, чтобы кое-что ей доверить. — У меня к тебе просьба, можно даже сказать, поручение. Не надпишешь ли ты на тех дощечках, что в беседке, имена будущих моих подопечных? О туши и кистях я позаботилась.

— Будущих подопечных?

— Ты не ослышалась. Табличка, которая выпала из ячейки в дереве, являлась как бы неким проводником, связующим звеном между Вазантом и «утробой» сакуры. Иероглиф — ключевая деталь, это его имя. Когда две недели назад ты нагрянула в красную пагоду, оторвав меня от кропотливого процесса, знай, по твоей милости один из этих счастливцев, что бродят сейчас по саду, чуть было не лишился избавления.

— Я всё еще не понимаю, — пробормотала Джулия. — Разве от правильного написания иероглифов зависят судьбы людей?

— Хм, судьбы, — усмехнулась японка. — Точнее и не выразишься. А имена — ключи к спасенью. Дощечки, с которыми тебе предстоит иметь дело, вырезаны из древесной коры, и каждой сакуре соответствует своя дощечка. Нет ничего проще, чем перепутать таблички местами, поэтому-то я принимаюсь за письмо лишь на свежую голову. Мало лишь грамотно вывести символ, надо еще и безошибочно «привить» дощечку.

— Вот почему ты ежедневно медитируешь! — догадалась Джулия. — При выполнении обряда разум должен находиться в абсолютном покое. Но мой разум далек от того, что называется mediis tempestatibus placidus[4], - поспешно заметила она. — А характер… кому как не тебе знать, что он неуравновешен?!

— Чем не повод укротить бурю? — пошутила Аризу Кей. — Для почина дам тебе одно имя. Его мне прочирикала синичка, спорхнув на перила балкона. Клеопатра.

— Знатное имя! И ты доверишь мне сей важный шаг?

— Потренируйся-ка вначале на бумаге. Как осмелеешь, подзови меня, — сказала Аризу Кей, вручая ей толстую кисть. — И не нервничай, тебе ведь не картину заказали! Монах Шубун из Киото провел вдали от родины долгие годы за изучением китайской живописи, прежде чем изобразить знаменитое «Чтение в бамбуковой роще». Что такое два-три часа по сравнению с этим огромным периодом?

— Ты права, — вздохнула студентка, макая кисточку в чернила.

Она промучилась с заданием до зари, а хранительница то и дело подбегала и справлялась, как продвигается работа, на что Джулия мрачно показывала ей исписанные листки, и все вопросы тотчас отпадали. Она умудрилась испачкать тушью лицо, руки и даже блузку.