Калитка во Вселенную - [2]

Впрочем, «казённый» пейджер он отключил немедленно, как только, сдав смену, уселся в салоне служебного микроавтобуса, который челноком подвозил отработавший своё персонал от места работы — загородного дома на Рублёвском шоссе — до метро «Молодёжная» и обратно. Обесточил он окаянный приборчик еще и потому, что в славном городе Ржеве, куда собирался отбыть Жора вскоре после посещения спортзала, пейджер не работал, да и вообще — ну его, заразу.

Этот самый пейджер Ларионцев тихо ненавидел, его попискивание и вибрация всегда означали что-то экстренное и неприятное, связанное с нелюбимой работой. А не любил Жора даже не столько работу, сколько охраняемый «объект», или точнее — «охраняемое лицо». Этим лицом являлся не отягощённый интеллектом и воспитанием то ли еврейский армянин, то ли армянский еврей Рафик Даватян. Непонятно как (а вернее наоборот — всем понятно) как только наступили мутные времена, быстро сколотившего довольно солидное состояние.

Капризный и хамоватый, маниакально трусливый, он не блистал особым умом, или какими другими деловыми качествами, но хитрозадый был неимоверно.

В том, что свои деньги Рафик нахапал путями неправедными, ни у самого Ларионцева, ни у прочих Жориных коллег сомнений не было ни малейших. Да и лютый страх, практически паранойя, терзающий прохиндея Рафика все последнее время, служил этому лучшим доказательством. Череда громких заказных убийств бизнесменов, банкиров, криминальных авторитетов и даже пары депутатов, потрясших за последнее время столицу, скорее всего и послужила главной причиной для столь стремительного отъезда Даватяна за границу. Причём — место назначения не афишировалось.

А вот в Ржев влекла Георгия суровая необходимость выполнить, наконец, обещание, данное родной тётке Елене Станиславовне ещё в конце лета — поправить ей забор, крышу, и починить ещё что-то по дому. В общем, у тётки уже накопился целый список всякого рода заданий персонально для Жоры. Два года назад схоронила она своего супруга, полковника в отставке, довольно неплохого человека, что называется — «по жизни» — и дом остался без хозяйской мужской руки. У Георгия был с дядькой, как ныне говорится — «полный консенсус», и они любили при случае посидеть за чаркой, обсуждая извечные российские проблемы, хотя и бывало это реже, чем хотелось бы. Однако сердце кадрового вояки не выдержало вихря перемен, стремительного развала всего, во что он верил, чем привык гордиться, и он умер внезапно и тихо — во сне.

Вот с той поры, схоронив любимого мужа, тётка постоянно старалась всеми правдами и неправдами затащить в гости не менее нежно любимого племянника. Со своими детьми у них в своё время не сложилось, и, когда болезнь забрала ее старшую сестру, Жорину матушку, все свои нерастраченные материнские чувства тётка обратила на племянника. Жора же, впрочем, в свою очередь тётку тоже любил, называл её «мама Лена», и приезжал в Ржев при первой возможности. Он это делал особенно охотно ещё при жизни её супруга, Алексея Николаевича, или просто дяди Лёши. Ибо именно тогда, благодаря дядькиным знакомствам, у Георгия появлялась возможность выбраться на охоту в окрестные леса в надлежащий сезон.

Так что ожидали Жору несколько деньков безмятежного отдыха с вкуснейшей едой до отвала, несложной работой по хозяйству, и, вполне возможно — получится сходить на охоту с кем-нибудь из дядькиных друзей-охотников погонять зайцев.

До электрички на Шаховскую ещё было где-то часа три, он любил ездить при возможности на четырёхчасовой — народу ещё немного, можно спокойно сидеть в уголочке и читать, убивая время.

Жоре тем временем захотелось перекусить, и он направился в сторону подвальчика-чебуречной рядом с метро, где вкусно и недорого можно было заморить червячка аккурат до тёткиных разносолов. Перекусив, он зашёл в универмаг, где купил несколько безделушек в подарок тётке, зная, как она любит всякие, как она говорит — «гостинцы». Зашёл он и в булочную и набрал всяких разных кондитерских изделий к чаю. На прилавке первого попавшегося лотка с книгами Жора выбрал себе пару покетбуков, где на одной обложке дядька с мужественным лицом палил из автоматов с двух рук, на другой — целился куда-то из снайперской винтовки. Названия вполне соответствовали содержимому, но Жора был не в претензии, литературу такого сорта он называл «антимозг», и использовал только для истребления свободного времени, когда в этом возникала необходимость. После прочтения, эти книжки без сожаления им выбрасывались, или оставлялись в дежурке и на лавочках-скамейках. В этом смысле они своей одноразовостью немного напоминали Жоре туалетную бумагу, да и могли, в случае необходимости, её заменить.

Купленное Георгий сложил в полиэтиленовый пакет с изображением несущейся шикарной машины и порадовался, что барахла немного, и не надо тащить с собой, к примеру — ещё и одежду, которой и так имелось у тётки в изобилии. Оставшегося времени вполне хватило заскочить домой, принять душ и сменить служебный костюм на любимые охотничьи доспехи — удобный и довольно дорогой немецкий камуфляж из спецткани, и высокие ботинки-берцы.