Калигула. Тень величия - [7]

Друзилла страдала от одиночества, но не искала сближения с великодушным Кассием, а продолжала открыто над ними насмехаться, поминая Клавдиллу при каждом удобном случае. Лонгин, как мог, избегал с ней встреч под одной крышей, но это редко ему удавалось. Змейка с поразительным упорством выслеживала его.

Наступило последнее утро. Вещи Лонгина были собраны и погружены в обоз, сопровождающие рабы уже ожидали на улице, но хозяин медлил, стоя перед ларарием. Он все никак не мог решиться переступить порог дома. Стоит ли проститься с женой? Ведь столько лет он любил эту взбалмошную женщину, прощая все измены и закрывая глаза на сплетни. Он так и не затронул ее сердце, даже искорка любви не вспыхнула в ее темной душе, отравленной преступной страстью. Наконец, Кассий махнул рукой и решительно пошел в ее покои.

Весь долгий путь до Малой Азии в его ушах звенел издевательский хохот бывшей жены. Друзилла верно все рассчитала. Едва Лонгин отдернул занавес кубикулы, как пред ним предстала сладострастная картина. Его прелестная супруга, извиваясь, точно неистовая вакханка, стонала в объятиях его лучшего друга. Красавчика Ганимеда. Большего позора Кассий не знал за всю свою жизнь.

А потом, после отъезда супруга, Друзилла стала тяготиться этой затянувшейся связью. Но удовольствие от позора, коим она с ног до головы покрыла чопорного Лонгина, все еще заставляло ее улыбаться и принимать у себя по ночам Лепида, не скрывавшего, что с сестрой императора его связывает не столько страсть, сколько возможность быть ближе к цезарю.

В конце концов, он ей все же опротивел. Друзилла отвела глаза от Ганимеда и презрительно фыркнула. Да у него даже кожа белей, чем у нее, и косметики на лице больше, чем у дешевой потаскухи. Аромат тщательно завитых волос неприятно щекочет нос, и хочется чихнуть в и без того душной кубикуле. Она со вздохом поднялась и прошла в купальню. Эхо ее легких шагов прошелестело в опустевшем доме.

Наслаждаясь блаженным одиночеством, она погрузилась в теплую воду, благоухающую драгоценными маслами. Сегодня канун январских календ, и приглашение на пиршество в честь вступления в должность новых консулов уже ждет ее в осциуме. Она должна ослепить брата красотой и заставить пожалеть о своей холодности. Гай сейчас одинок и долго не сможет хранить верность умершей, пылкость его натуры возьмет верх, а уж она будет рядом.

Шорох за занавесью отвлек Друзиллу от мечтаний.

— Кто там? — крикнула она. Только б не Ганимед! Вряд ли у него хватит ума удалиться без прощального поцелуя. Друзилла недовольно поморщилась.

— Это я, тетя Друзилла! — из-за занавеса показалась черная кудрявая головка молоденькой девушки. Друзилла радостно улыбнулась.

— Входи, Мессалина! Буду рада, если присоединишься ко мне. Тонкая фигурка проскользнула в купальню.

— А правда можно? — спросила девчонка, облизывая розовым острым язычком пунцовые губки. Продолжая приветливо улыбаться, Друзилла кивнула. Она души не чаяла в вертлявой жизнерадостной Валерии, дочери своей близкой подруги Эмилии Лепиды. Молниеносно скинув тунику, девочка с плеском нырнула в воду, погрузившись с головой. Друзилла утерла брызги с лица, но не рассердилась на очаровательную шалунью. Из-под лепестков показалась черная макушка и блестящие агатовые глазенки.

— Ой, прости, тетя Друзилла! — смущенно сказала Валерия. — Я не хотела портить твою прическу. Мама всегда ругается, когда я так делаю.

Друзилла рассмеялась.

— Сколько раз просила не называть меня «тетей». Я слишком молода, чтобы слушать, как ты так ко мне обращаешься. Тебя скоро выдадут замуж, ты станешь матроной, а по — прежнему будешь говорить всем «тетя». Твой муж будет насмехаться над тобой!

— Больше не буду, те… — и маленькой узкой ладошкой девушка поспешно зажала себе рот. — Я очень хочу замуж! Жду не дождусь, когда меня посватают. Мужа хочу себе красивого и статного! Такого, как Ганимед! — вдруг выпалила она.

— Не стоит обольщаться показной красотой. Все красивые мужчины не верны своим женам, — поучительно сказала Друзилла, стараясь скрыть растерянность.

— Мне кажется, я влюблена в Эмилия, — призналась Мессалина. — Он самый красивый мужчина из всех, кого я видела в жизни.

Она зацокала язычком. Друзилла увидела, как мечтательная дымка заволокла ее взгляд.

— Я думаю только о нем вот уже несколько дней. Мы с матерью встретили его в ювелирной лавке. Как ты думаешь, если мой отчим предложит Эмилию жениться на мне, он согласится? За мной дают большое приданое, — наивно сказала Мессалина.

— Он не стоит твоего внимания, — упрямо повторила Друзилла.

— Но почему? — Мессалина обиженно выпятила нижнюю губу.

Друзилла вдруг поднялась в полный рост над водой. Валерия вновь облизнула пересохшие губки, рассматривая красоту ее обнаженного тела.

— Если я б была так же красива… — протянула она.

— Ты прекрасна, как бутон розы. И расцветешь уже совсем скоро. Все в Риме сойдут с ума от твоей красоты.

— Но я… Друзилла перебила ее:

— Пойдем. Я хочу кое-что показать тебе. Но обещай, что воспримешь достойно.

— Накинь простыню, чтоб не простудиться в коридоре.

Мессалина послушалась и покорно прошла за Друзиллой в перистиль. Они приблизились к статуе Меркурия, сжимавшего в руках жезл. Друзилле нравилась эта статуя, лицом и фигурой напоминающая Фабия.