Калигула - [15]
В доме Германика достало слуг, чтобы позаботиться о каждом госте. Бесшумными тенями скользили они с открытой четвертой стороны триклиния[34], разнося еду, ту, что не умещалась на общем столе. Пожалуй, их продвижение по залу напоминало танец: они сменяли друг друга через определенные промежутки времени, в строгом порядке, без суеты и столкновений, и никто не был обижен ими. Даже кубки с вином заполнялись слугами для каждого в отдельности, потому не было неприличной суеты и драк, предшествующих обычно захвату кубка. Дружеский характер обеда у Германика был не пустой декларацией. Гости знали, что непременно унесут с собой салфетки, заполненные снедью, той, что от стола осталась. Среди тех, кто был приглашен к Германику, конечно, не нашлось бы ни одного, кто сваливал бы еду в принесенные с собой старые салфетки самостоятельно, без ведома слуг. Или тех, кто салфетки новые воровал…
И, однако, не было полной уверенности, что среди этих же людей нет доносчиков. Нет тех, кто постарается приписать Германику «оскорбление величия».[35] Ткани и подушки, наброшенные на ложа, разделяли гостей, музыка, звучавшая в зале сегодня, тоже приглушала звук, скрадывала его. Но слова Агриппины были услышаны гостями, судя по их лицам. И был на нескольких лицах страх, было недовольство услышанным, настороженность…
Германик дал знак начинать сегодняшнее развлечение; крепко сжал руку жены, дав ей понять, что не хочет продолжения разговора. В пиршественный зал стали заносить картины, укладывать их к стене так, чтоб зрители не могли видеть. Предполагался аукцион, во время которого большие деньги могли быть заплачены за пустое полотно, а маленькие за признанный шедевр. Гости оживились, зашумели. Слова Агриппины были забыты, а может, отложены на время.
Появление нежданных гостей в пиршественной зале тоже несколько сгладило ситуацию. Девочка лет четырех, в ярко-розовой столе, забежала в триклиний. С открытой стороны стола. Без единого слова ухватила со стола кусок запеканки, смазанной медом и посыпанной маком, и унеслась обратно. Из-за приоткрытой двери послышался голос, звонкий и торжествующий:
— Ага! Говорила тебе, что стащу, и стащила! И никто не помешал! А ты сиди, жди, вместе с Друзиллой!
— Калисту накажут, Агриппина! — отвечал ей мальчишеский голос. — И отец будет сердиться. Не на тебя, а на меня. Спросит, как я тебя упустил. Не давись! И поделись хоть с Друзиллой, не жадничай, раз уж у тебя получилось…
Послышался звонкий шлепок. И был сопровожден визгом. А мальчишеский голос добавил: — Это тебе за проделку. И за жадность тоже. Гляди, подавишься…
Агриппина Старшая поспешила вскочить, чтобы бежать навести порядок среди своих отпрысков. Под благожелательные смешки искренне развлеченных детьми гостей; сама же она не улыбалась. Было видно, что хозяйка раздосадована донельзя. Но Германик остановил ее, придержав за руку.
— Давай уж я сам, жена. Кому тут приказывать назначено судьбой? Не мне ли как полководцу?!
Он разобрался быстро. Только вышел за дверь, как послышался топот двух пар ножек. Агриппина с Калигулой унеслись, завидев отца на пороге, не дожидаясь его справедливого гнева. Друзилле с ними не тягаться, она маленькая еще. И вины особой за собой не знает. Потягивает отцу ручку с запеканкой: «Вот он, мой выкуп, за которым ты пришел. Я поделюсь, мне не жалко»… Отец подхватил девочку, посмеиваясь, и передал запыхавшейся Калисте. Выговор его достался этой рабыне, девушке лет семнадцати, приставленной к Друзилле и Агриппине. Она их сегодня упустила, конечно. Правда, выговор мягкий, Калиста была рада, что от хозяина. Хозяйка могла бы не так обидеть! Она бы не стала выслушивать оправдания. Да и что это за оправдание: мальчик, хозяйский сын, так привязан к Друзилле, сестре, так за ней присматривает, что Калиста себя чувствует лишней в их обществе. Она Калигуле Друзиллу доверяет со спокойной совестью. И старается не спускать глаз с Агриппины-младшей, которая доставляет более всего беспокойства, становясь с каждым днем все менее управляемой. Агриппина же ее обманула, притворившись спящей. И кто же знал, что девочка сумеет подстрекнуть к проделке и брата!
А Германик вернулся к гостям, улыбаясь, и в руке его был кусок украденной Агриппиной-младшей запеканки, ставшей причиной забавного события. Он откусывал понемножку, на лице его было написано удовольствие, почти блаженство…
Уж после того, как обнесли гостей по кругу глубоким блюдом с маринованными оливками, после того, как Германик попрощался с каждым, благодаря его за сегодняшнее участие в обеде, лишь после этого Германик, крепко ухватив жену за руку, почти выволок ее в их общий кубикулум[36] при большом атрии. А там плотно прикрыл за собою дверь.
— Смири свою заносчивость, жена! Не следует произносить подобных слов при гостях и слугах!
Германик был суров, в глазах плескалась тревога.
— Если ты допускаешь такого рода предположения, то следует быть вдвойне осторожной в выражениях, жена! То, что не высказано вслух, прилюдно, это всего лишь предположения. Сказанное вслух, да еще тобой, приобретает силу свершившегося. И что тогда делать мне? Вступить в открытое сопротивление? Сделаться отщепенцем, изгоем, врагом Рима? Это — никогда!
«Барнаша» («сын человеческий» на арамейском языке) — книга прежде всего о Христе. Именно так он предпочитал именовать себя.Вместе с тем, это книга о разных культурах и цивилизациях, сошедшихся на стыке веков то ли в смертельной ненависти, то ли во всепобеждающей любви друг к другу.Египет, изнемогший под бременем своей древности, уже сошедший с мировой сцены, не знающий еще, что несмолкающие аплодисменты — его удел в истории времен и народов.Взлетевший на самую верхнюю точку победного колеса Рим, и римлянам еще не дано понять, что с этой точки можно теперь лететь только вниз, только под уклон, лихорадочно, но безуспешно пытаясь спасти все, что дорого сердцу.
Русская сказка из жизни конца первой половины 19 века. Сказка для взрослых, с философским подтекстом в доступном нам объеме.
Понтий Пилат, первосвященники Анна и Каиафа, гонители Христа — читатель, тебе знакомы эти имена, не правда ли? И Ирод Великий, и внучка его, Иродиада. А Саломея все еще танцует в твоем воображении роковой танец страсти и смерти…
Cоветский писатель, автор произведений на темы древней и средневековой истории Средней Азии. По национальности татарин. Художественные произведения писал на русском языке, публицистические — на башкирском, русском, татарском, узбекском языках. Окончил педагогическое училище г. Белорецка, работал пастухом, трактористом, слесарем, пекарем, чертежником, художником-оформителем, заведовал клубом, библиотекой, руководил художественной самодеятельностью; преподавал в школе узбекский язык, рисование, черчение. С 1952 — зав.
Впервые в свободном доступе для скачивания настоящая книга правды о Комсомольске от советского писателя-пропагандиста Геннадия Хлебникова. «На пределе»! Документально-художественная повесть о Комсомольске в годы войны.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
4833 год от Р. Х. С.-Петербург. Перемещение в Прошлое стало обыденным делом. Группа второкурсников направлена в Петербург 1833 года на первую практику. Троицу объединяет тайный заговор. В тот год в непрерывном течении Времени возникла дискретная пауза, в течение которой можно влиять на исторические события и судьбы людей. Она получила название «Файф-о-клок сатаны», или «Дьявольский полдник». Пьеса стала финалистом 9-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2016, лето».
В повести Александры Усовой «Маленький гончар из Афин» рассказывается о жизни рабов и ремесленников в древней Греции в V веке до н. э., незадолго до начала Пелопоннесской войныВ центре повести приключения маленького гончара Архила, его тяжелая жизнь в гончарной мастерской.Наравне с вымышленными героями в повести изображены знаменитые ваятели Фидий, Алкамен и Агоракрит.Повесть заканчивается описанием Олимпийских игр, происходивших в Олимпии.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.