Калифорнийская тайна Никсона и Громыко - [10]

И все, как близнецы похожи, в виде дугообразных, выгнутых бровей;

И, несомненно, видно налицо, таится в этом очень хитрая ловушка.

Но, к сожалению, мы об этом не узнаём, а так сам зал почти пустой.

Но не грех тут всем полюбоваться лишь одним драгоценным троном.

Стоял он лицом, зашедшим, посередине зала, для назначения благой.

Но, без сомнения, напоминает в отраженье зеркального пола издали

На божественный, распустившийся цветок лотоса на водяной глади.

В глазах это просто живая картинка, с очень зачарованным видом.

С одного бока сам трон казался путешественникам желто-медовым;

С другой стороны уже, или под другим углом, – багряным – червонным,

В ковровых накидках, в злаченых нарядах и в алмазных подвесках;

Был он высоким, на черепашьем щите, и по праву в царских окрасах,

И, следовательно, вот тут, на этом самом драгоценном троне, лично

Бессмертный и всесильный человек сидит, действительно, привычно.

А рядом, как полагается, склонившись к нему, его послушники стоят.

Благие все подвижники – ученики, одетые по сану в монашеские рясы.

Их восемь молодых ребят, которые искоса на наших мытарей глядят.

На что Громыко за-смеясь, сказал: «Да это явно ряженые лоботрясы».

Никсон сразу побледнел, а генсек сказал, чтоб его заму рот зажали.

В это время ученики внимали, чему прочитанная учителем сутра учит.

А мытари, уняв Громыкина, сейчас глазели тут на необычайное светило.

Которое было вверху над троном и, явно, над головой учителем парило

В метрах так, двадцать пять от пола, без сомненья, а может и более.

Оно было как жемчужина, но освещало весь зал в храме, тем не менее.

Вращаясь там, на месте колесом, оно как солнышко прекрасное, сияло.

Само примерно – так с яйцо, но писк свой однотонный тихо испускало.

И это крохотное чудо даёт неограниченное, неиссякаемое, тепло и свет;

И только людям грешным будет, безусловно, не ласков от неё привет.

Пока, пожалуй, озираясь тихо, вся группа к трону медленно здесь шла,

До греха водных дядек, такая речь от первоучителя – понятная дошла:

«Любое всё, что с виду формой обладает как-то,

В действительности, и по сути формы лишено.

Пустое ж место завсегда и никогда не пусто;

Хоть пустотой одной нам, кажется, всегда оно.

Шум один, иль тишина одна, молчанье и беседа

В действительности меж собой равны всегда.

Бывает иногда в полезном даже деле видно

Лишь только бесполезность скрывается одно.

Причины и следствия бед и несчастья, о которых мы здесь говорили,

Вещают лишь об одном: какую неправду лжецы на земле прославляли.

Когда по неведенью в нашей жизни люди зло вместо блага творили;

Какие народы земли для духа отраву от лживых пророков приняли.

Все наши помыслы, утехи мирские, как и всё тайное с миром родство,

Известно Всевышнему, но не мешает теченью, саму суть к измененью;

Возможно, намеренья для грехопаденья, подталкивает на то божество.

Испытывая так, чтоб жили мы не по своему, а по избранному течению.

Достойные ж, братья мои, по жизненному пути идя, совершайте деянья;

И вы узнаёте последовательность, пророчества от школы созерцанья.

Как трудно очень, пред бездной неизвестности, благочестивым идти:

Всё время, совершенствуясь к перерождению, по неизведанному пути.

Так, вы же изгоните вон, раз и навсегда, в конце концов, из своих сердец

Завистливые, лживые и всякие юродствующие душу, порочащие страсти.

Сумейте, продолжал праведник слова, – сор ереси от истины смести:

Да так, чтоб засиял вовек над вашей головой – божественный венец.

Ведь тлен из жизни, без сомнения, как и вся жизнь, из тлена вытекает

На смертных или на-бессмертных их Нирвана Бога только разделяет!

Но посмотрите-ка сюда, – продолжал истолковывать праведник слова, —

К нам в обитель: Девяти истоков пожаловали важные господа снова.

Но запомните, ученики мои, среди них есть один заблудший обманщик.

Он грешен так, как будто выполз к нам из пекла ада бес – приёмщик.

Но, как истинный партиец, обожает сильно злые подковырки и обман.

Такие неверующие в Бога люди, как правило, таскают при себе наган;

И уже сейчас от его ехидной трухлявой оболочки, смрад один идёт;

Но вот таким, конечно, верю, он сегодня к бесам на отмывку попадёт».

Несомненно, дабы лучше рассмотреть наших всех путешественников,

А может, просто из-за приличия, праведник с царского трона встал;

И поэтому на небольшое, некоторое время он, разумеется, замолчал.

А мой дух, так же вместе с дорогим читателем, в группе спутников,

Подошли степенно, почти к этому времени, до самого золотого трона,

И стали разглядывать хозяина храма, которому прибыли неспроста:

Сам он был немножко сухощав и, можно сказать, среднего так, роста.

Наверное, на вид лет шестьдесят, но очень крепкого, волевого стана.

Лицо у него точно и явно не сильно морщинистое и уж совсем не белое;

А цветом, так сказать, скорее так, было восточное, золочёное, желтое.

Ещё нельзя не отметить, широченные брови и зоркие очи, как у орла.

Даже зубы, заметили все потом, были у него чуть-чуть лишь редкие:

Но зато, уж конечно, отменно – крупные и жемчужно – белые – крепкие.

А борода у праведника коротка и редка и трезубцем была вся бела.

Сам праведник замысловато тут одет, как будто с царских он палат: