Калейдоскоп - [26]

— Ты недостаточно проницателен. Я написал лишь то, что сотворение нашего мира было предопределено изначально. Появление Начала — называй его как угодно — Первопричиной, Информзародышем, Упорядочением или Богом — роли никакой не играет — заставило Его осознать свое существование. А как можно понять, что ты существуешь? В древности сказано «я мыслю — значит существую». Но достаточно ли этого? Самое простое и убедительное — каким-либо образом отделить себя от остального мира, например, посмотреть в зеркало. Без этого отделения бессмысленно говорить о полноценном существовании, не так ли?

— Да, пожалуй, вы правы.

— Значит, видимый нами мир и мы сами — зеркало Бога, созданное Им для подтверждения Его существования. А сейчас представь, что ты для лучшего понимания себя создаешь, скажем, каракатицу. Но много ли ты узнаешь про себя, наблюдая за ней? Иные чувства, иной образ жизни — все не то. Недаром в священных книгах всех мировых религий написано, что «Бог создал человека по образу и подобию Своему». Однако если ты всемогущ, то что мешает тебе проделать идеальный эксперимент и создать точную копию самого себя? Ничего не мешает. Более того, любая ничтожно малая неточность, рано или поздно выявленная, делает бессмысленным все начинание. Следовательно, человек как существо разумное — точная копия Создателя мира. Остается лишь замкнуть временную ось, чтобы прийти к заключению, что Вселенная создана нами.

— Как я понимаю, она только будет создана…

— Да. Познавая мир, человек рано или поздно приобретет умение создавать новые миры, а затем — и тот мир, в котором находится сам. В этом я и вижу смысл познания. Отсюда и новое понимание благодетели и греха. Благо — это следование своему предназначению. Как эмбрион последовательно проходит все стадии развития вида — от клетки через насекомое, рыбу, амфибию, хвостатого уродца до человеческого детеныша — так человек, закалив душу в борьбе с чувственными соблазнами, должен стать на дорогу рационального познания окружающего мира. Грех — остаться в сети удовольствий тела и разума.

— Что… что он сказал?.. — послышались голоса. — Мы не слышали. Можно повторить?.. Не мешайте… Тише…

Реннар, поддавшись на уговоры, начал говорить. Речь его, позже названная миллионами его почитателей Надвратной проповедью, длилась не более получаса. Потом он ушел, и многие из собравшихся, провожая его, робко пытались прикоснуться к нему или хотя бы к его одежде.

На краю площади его ждала женщина. Легкое покрывало прятало ее лицо.

— Здравствуй, Вела.

— Узнал? Удивительно! Ну, здравствуй, Ренни. Ты ничуть не изменился за эти годы. Как был непонятным, оторванным от жизни чудаком, так им и остался.

— Зато ты изменилась, Вела. Почему ты выкрала мой Решатель? Тебе ведь стоило только попросить — я был бы рад оказаться хоть в чем-нибудь полезным.

— Ты еще не понял? Тогда скажи, откуда у тебя уверенность, что Решатель взяла именно я.

— У меня остался еще один. Я спросил у него.

— И?

— Он указал на тебя.

— С чего бы, а?

— Он набросал какие-то программки — я не стал разбираться. Словом, он вычислил твои действия.

— Вычислил, значит? Следовательно, я правильно сделала, позаботившись о том, чтобы и второй твой Решатель оказался у меня. Вот уже три минуты, как я обладаю им. Тебе эта техника все равно не нужна — ты ловец человеческих душ. Новый пророк. Не человек, а полубог. А я — простой полицейский, тупой до неприличия и озабоченный лишь малой раскрываемостью преступлений.

— К чему этот тон, Вела?

— Может, это и лишнее. Словом, извини уж, что пришлось тебя чуть подтолкнуть, чтобы получить немного реальной пользы. Твою технику мы решили использовать в сыскном деле. Следователь, опирающийся на логические машины с безграничными аналитическими возможностями, — это ли не предел мечтаний?!

— Вот уж не думал…

— А ты умеешь — думать-то? Иди, куда шел. От меня напоследок — искреннее «прощай». Всю свою жизнь никак не могу с тобой расстаться. Надеюсь, больше не увидимся никогда.

И Уренар ушел.

ИГРОК

Творчество не любит принуждения, все великое рождается в игре. Рон Шер был гениальным игроком. Это, однако, не спасало его от злой болезни — тихой меланхолии.

Скука выросла непереносимо вскоре после возвращения с Анги. Омоложенный, полный сил, он не знал, чем заняться, и придумал странный шаг — попробовать себя в работе, которую нельзя купить. Ни ограниченность средств, ни скупость здесь ни при чем. Рон Шер, был по-настоящему богатым-человеком. В его мире, где каждый сыт и одет, здоров и завален развлечениями, богатство пряталось в недрах компьютерных банков данных и означало количество живого труда, которое он был вправе потребовать от общества для удовлетворения какого-либо экстравагантного желания. Например, построить нечто уникальное — пирамиды ли, летающий город, галерею для своих портретов. Или, наконец, приспособить к жизни новую планету — только вот зачем ему, скажем, целая планета? Самым распространенным видом трат была покупка интересной работы.

Составленный им список работодателей, отказывающихся торговать рабочими местами, был невелик. Отбросив очевидно неподходящее, Рон Шер остановил свой выбор на конторе, открыто выставляющей лишь свою эмблему — неправильный треугольник. Заинтригованный, он поспешил нанести личный визит.