Калевала - [20]

Режет в мелкие кусочки

И в огонь ее бросает,

Поддувать рабам велит он,

Им велит он дуть сильнее.

На четвертый день нагнулся

Тот кователь Ильмаринен

Посмотреть, что получилось

На пылавшем дне горнила;

Из огня там плуг выходит,

У него сошник из злата,

Стержень плуга был из меди

И серебряная ручка.

С виду был тот плуг прекрасен,

Но имел дурное свойство:

Он пахал поля чужие,

Бороздил соседний выгон.

Сам кователь Ильмаринен

Не обрадовался плугу:

Быстро плуг в куски ломает

И бросает снова в пламя,

Заставляет дуть он ветры,

Заставляет дуть он бурю.

Быстро ветры зашумели;

Дует западный, восточный,

Сильно дует ветер южный,

Страшно северный бушует;

Дует день, другой день дует,

Третий день бушуют ветры,

Из окошка вьется пламя,

Из дверей несутся искры,

К небу мчится туча гари,

Дым смешался с облаками.

Ильмаринен, тот кователь,

Вновь на третий день нагнулся

Посмотреть, что получилось

На пылавшем дне горнила;

Видит: Сампо вырастает,

Крышка пёстрая возникла.

И кузнец тот, Ильмаринен,

Вековечный тот кователь,

Стал тогда ковать скорее,

Молотком стучать сильнее

И выковывает Сампо,

Что муку одним бы боком,

А другим бы соль мололо,

Третьим боком много денег.

Вот уже и мелет Сампо,

Крышка пестрая вертится:

И с рассвета мелет меру,

Мелет меру на потребу,

А другую — для продажи,

Третью меру — на пирушки.

Рада Похъёлы старуха.

Понесла большое Сампо,

В гору Похъёлы относит,

Отнесла в утес из меди,

Что за девятью замками;

Корни Сампо там зарыла

В глубину на девять сажен,

И один шел корень в землю,

А другой — на берег моря,

Третий корень — в глубь утеса.

Все устроив, Ильмаринен

Кротко просит о девице,

Говорит слова такие:

"Ты отдашь ли мне девицу,

Ибо Сампо уж готово,

Крышка пестрая прекрасна?"

Дочка Похъёлы, красотка,

Так сама ему сказала:

"Кто же будет в год ближайший

И на будущее лето

Заставлять кукушку кликать,

Вызывать на пенье птичек,

Коль уйду в страну чужую,

Буду, вишня, на чужбине!

Если б курочка пропала,

Заблудился бы гусенок,

Если б красная брусничка -

Вишня-матушка ушла бы,

То исчезла б и кукушка,

Упорхнули б мигом птички

С высоты родимой горки,

Со спины холма родного.

Никогда на этом свете

Я не брошу дней девичьих,

Ни занятий, ни заботы

И страды не брошу летней:

Целой ягода б осталась,

И не полным песен берег,

Я не пройденным лесочек,

Не играла бы я в роще".

И кузнец тот, Ильмаринен,

Вековечный тот кователь,

Клонит голову, печальный,

Шапка на сторону сбилась;

Как ему домой уехать,

Как страны родной достигнуть,

Из той Похъёлы туманной,

Из суровой Сариолы.

Молвит Похъёлы хозяйка:

"О кователь Ильмаринен!

Отчего такой ты грустный,

Сбил ты на сторону шапку?

Иль ты мучаешься думой,

Как бы родины достигнуть?"

Говорит так Ильмаринен:

"Да! К тому стремятся мысли,

Чтоб на родине скончаться,

Там найти покой последний".

Ильму Похъёлы хозяйка

Накормила, напоила,

На корму ладьи сажает,

К веслам, столь богатым медью,

Веять ветер заставляет,

Веять северный свой ветер.

Так кузнец тот Ильмаринен,

Вековечный тот кователь,

Едет к родине любимой

По потокам в синем море.

Едет день, другой день едет.

Наконец, уже на третий,

Он счастливо в дом приходит,

В те места, где он родился.

Молвит верный Вяйнямёйнен,

Ильмаринена пытает:

"Ильмаринен, брат мой милый,

Вековечный ты кователь,

Что же, выковал ты Сампо,

Изукрасил ли ты крышку?"

Отвечает Ильмаринен,

Молвит сам искусный мастер:

"Сампо новое уж мелет.

Крышка пестрая готова:

И с рассвета мелет меру,

Мелет меру на потребу,

А другую — для продажи,

Третью меру на пирушки".

Руна одиннадцатая

1. Лемминкяйнен отправляется свататься к девице из знатного рода Саари.

2. Сначала девицы Саари насмехаются над ним, но вскоре близко знакомятся с ним.

3. Только одну — Кюлликки, — ради которой он отправился, он не может покорить и тогда, наконец, похищает её насильно, кладет в сани и отправляется в путь.

4. Кюлликки плачет и больше всего огорчается воинственностью Лемминкяйнена; Лемминкяйнен обещает, что никогда не пойдет на войну, если Кюлликки тоже обещает никогда не бегать в деревню, и оба клянутся исполнить свои

обещания.

5. Мать Лемминкяйнена восхищается молодой невесткой.

Скажем мы теперь про Ахти,

Про молодчика споём мы.

Ахти был островитянин,

Лемпи сын молодцеватый;

Вырастал в высоком доме,

Возле матери любимой,

На морском брегу у бухты, :

У залива на мысочке.

Кауко рыбами кормился,

Окуней ловил подросток.

Стал потом он сильным мужем,

Расцветая красной кровью;

Был он обликом прекрасен,

Ростом также превосходен,

Но он был не без порока,

Жизнь он вёл не без ошибок:

Очень был на женщин падок,

Всё кругом ходил он ночью

Там, где женщины гуляли,

Где нарядные плясали.

Слышит — есть на Саари дева,

Как цветок, девица эта

Возросла в высоком доме.

Стройно вытянулась ростом,

У отца в жилище сидя

На скамейке задней низкой.

Шла молва о ней повсюду,

Женихи за ней являлись,

В дом за девицей-красоткой,

Ко двору за девой славной.

Солнце сватало сыночка:

Но нейдет в их дом девица,

Чтоб сиять бок о бок с Солнцем

И спешить за Солнцем летом.

Месяц ясный сына сватал.

В дом его не хочет дева,

Чтобы с Месяцем сиять там,

Круг воздушный пробегая.

С сыном Звёздочка хлопочет.

Но нейдет в страну их дева,

Чтоб блистать там долгой ночью,

Чтоб мерцать на зимнем небе.

Сваты с Виру приходили

И из Ингрии являлись:

Никуда не хочет дева,