Какой громкой бывает отрыжка? - [41]
Однако в ходе эволюции у людей некоторые из этих участков увеличились намного больше, чем у животных, и благодаря этому мы стали в некотором отношении умнее их.
— Выходит, что мы соображаем лучше других животных, потому что у нас мозг больше, чем у них?
Отчасти да. Вполне естественно, что у крупных животных, таких как люди и слоны, мозг больше, чем у мелких, например у мышей. Но даже по меркам больших животных человеческий мозг непомерно велик.
Взрослый человек средней комплекции весит около 70 кг и носит в себе 1,5 кг мозга (2,1 % от общего веса тела). Мозг зрелого азиатского слона весит в пять раз больше нашего — 7,5 кг. Но это всего лишь 0,15 % от пяти тонн общего веса его тела. Другими словами, общий размер мозга большого значения не имеет, но дело не только в этом.
— Может быть, все дело в соотношении его веса с общим весом всего тела?
И даже не в этом. Вес мозга мыши составляет около 3,3 % от веса ее тела, так что в сравнении с размерами ее тела мозг мыши намного больше нашего! Однако ума у мышей явно не больше, чем у нас. Значит, причина появления у людей такого большого ума вовсе не в том, что увеличился весь наш мозг, а в том, что увеличились некоторые его участки.
— И какие же это участки?
Те, что находятся внутри большого мозга, известного также как конечный мозг. Он состоит из двух больших, похожих на кочаны цветной капусты полушарий, которые образуют вокруг остального мозга что-то вроде покрытой морщинами коры.[28] Именно в нем заключается наше главное отличие от других животных. Остальные части мозга увеличивались у людей пропорционально размерам нашего тела. Но конечный мозг раздулся до громадных размеров, наделив нас большинством способностей, которые позволили человеку выделиться из всех остальных животных.
— И что же в нем такого особенного?
Он содержит миллионы плотно упакованных нейронов, которые имеют между собой более сложные связи, чем в любых других участках мозга. Именно эти клетки наделяют нас поразительной способностью понимать окружающий мир, осваивать и запоминать сложные навыки, то есть умственными способностями. И по этой же причине животные, способные обучаться и запоминать новые трюки, производят на нас больше впечатления, чем животные «умные» в других отношениях.
— Что вы имеете в виду?
Дело в том, что многие животные демонстрируют «ум» или «сообразительность» в самых разных ситуациях, не связанных с обучением новым вещам. Некоторые птицы вьют себе гнезда в форме корзин, способных вызвать зависть у мастеров народных промыслов. Термиты без помощи архитекторов и строительной техники возводят громадные сооружения, которые по сравнению с самими строителями выглядят небоскребами. Некоторые киты ориентируются в безбрежных океанских просторах, читая магнитное поле Земли, словно географическую карту. Однако мы не часто называем этих животных «умными». Эту оценку мы обычно приберегаем для таких животных, как шимпанзе, которые поражают нас почти человеческими умениями, например способностью использовать палки как инструменты. Или для тех, кто овладевает новыми навыками у нас на глазах, вроде говорящих попугаев или собак, выполняющих команды «сидеть», «лежать» и «апорт».
— Хм. А ведь правда. Мне такая мысль даже в голову никогда не приходила.
Мало того, когда животные демонстрируют такие приобретенные способности, мы проникаемся к ним симпатией и сочувствием. И, может быть, как раз поэтому многие люди с удовольствием держат кошек и собак в качестве умных питомцев, но мало кто согласится полакомиться их мясом. По той же причине мы можем с аппетитом есть «глупых» индюшек и кур, но не включаем в меню попугаев. Есть рыбу — это хорошо, а дельфинов — плохо. И так далее.
— Но не по тому ли мы не употребляем в пищу дельфинов и попугаев, что они встречаются реже, чем рыба и куры?
Отчасти да. Но некоторые рыбы, например атлантическая треска, встречаются даже реже дельфинов. Тем не менее, многие люди с удовольствием едят треску. Похоже, что для большинства из нас в пищу годится почти любое животное, если только оно не кажется нам слишком умным. А единственная разница между животными, которых мы называем «умными», и теми, кого считаем «глупыми», заключается в одном-единственном увеличенном участке мозга.
— Что-то я не врубаюсь. Вы хотите сказать, что нам нужно перестать есть глупых животных или начать есть умных?
Ни то ни другое. Я просто говорю, что, когда речь заходит о животных, нам не следует давать им оценку только по их «умственным способностям». Это особенно важно для редких и исчезающих животных. В списке видов, подвергающихся самой большой опасности, много лягушек, тритонов, птиц и насекомых. Никого из них мы не считаем умными, но это не должно определять для нас их ценность и ослабить наше желание защитить их.
