Какой громкой бывает отрыжка? - [32]
— Хорошо, но как применить этот принцип к самолетам и другим летательным аппаратам? Ведь когда на самолете или вертолете мы поднимемся в воздух, то уже не будем находиться на Земле, правильно? И если Земля вращается так быстро, то почему нельзя просто подняться в воздух на вертолете в Европе и повисеть на одном месте несколько часов, пока под нами не окажется Америка?
Прекрасная идея, но боюсь, что ничего не получится.
— Почему?
Если вертолет зависнет на месте (вместо того чтобы полететь на север, юг, восток или запад), то он будет сохранять неподвижность по отношению к расположенной под ним Земле и к атмосфере вокруг него. А поскольку они, как нам известно, движутся с запада на восток с сумасшедшей скоростью, то и вертолет будет делать то же самое. Так что через семь часов он будет по-прежнему висеть над Европой (если к тому времени у него не закончится горючее).
— Да, полный пролет. А как насчет полета в Америку на самолете? Если Америка вращается с запада на восток, а мы полетим с востока на запад, тогда Америка и самолет будут двигаться навстречу друг другу, и добраться туда можно будет намного быстрее, не так ли?
Боюсь, что нет.
— Ну почему опять нет?!
Потому что, когда ваш самолет еще даже не начал разбег, а только выруливал на взлетную полосу, он уже двигался на восток с огромной скоростью, вместе со всей остальной Европой. А теперь предположим, что он взлетел и направился на запад со скоростью 500 км/ч. Эта цифра измеряется относительно европейского аэропорта, откуда он поднялся, американского аэропорта, куда он направляется, и атмосферы над Атлантическим океаном, через которую ему нужно будет пролететь. Но поскольку оба аэропорта тоже перемещаются с запада на восток со скоростью гораздо большей, чем 500 км/ч, то это означает, что самолет, в сущности, тоже движется с запада на восток, только на 500 км/ч медленнее, чем аэропорты и атмосфера!
Если все это звучит как полная белиберда (на мой взгляд, так оно и есть!), то можно принять в расчет только относительное движение и игнорировать тот факт, что самолет, Земля и атмосфера вращаются с запада на восток. Давайте взглянем на ситуацию так: когда самолет стоит на взлетной полосе, его скорость относительно аэропорта равна нулю. После взлета он направится в сторону американского аэропорта с относительной скоростью 500 км/ч. Поскольку скорость измеряется относительно аэропорта, то нам все равно, стоит этот аэропорт на месте или движется на восток. Значение имеет лишь то, что самолет преодолевает расстояние между двумя аэропортами со скоростью 500 км/ч. В итоге получится, что добираться туда ему придется от шести до десяти часов, потому что именно столько времени потребуется, чтобы пролететь это расстояние. Все, конец истории.
— Тогда получается, что полеты на запад и восток занимают одинаковое время?
Не совсем. Время в полете может оказаться разным, но это связано не столько с вращением Земли, сколько с направлением преобладающих ветров. Например, ветра над Атлантикой, между Америкой и Европой, как правило, дуют преимущественно с запада на восток (особенно на больших высотах, где формируются скоростные воздушные потоки, именуемые высотными струйными течениями). Поэтому, когда самолет летит на восток, ветер помогает ему лететь быстрее. Мы называем такой ветер попутным. Когда самолет летит на запад, ветер будет дуть ему в лоб и замедлять его движение. Такой ветер называется встречным. Благодаря встречным и попутным ветрам на многих хорошо освоенных воздушных трассах полеты на восток часто занимают меньше времени, чем в обратном направлении.
— Ну все, пора передохнуть. По ходу, у меня полная каша в голове. Думаю, надо чуток посидеть и все переварить.
Отличная мысль. Но помните, даже когда голова у вас перестанет кружиться, все остальные части вашего тела будут продолжать движение.
— Хорош издеваться.
Прошу прощения.
Почему самолеты не могут подняться в космос?
Потому что самолетам, чтобы летать, требуется давление воздуха, а в космосе с ним напряженка…
— При чем тут давление воздуха? Почему пилот не может просто направить самолет прямо вверх и вылететь в космос. Это было бы здорово.
Да, здорово. Вы могли бы поплавать там в невесомости. Могли бы увидеть всю Землю целиком, как большой голубой шар. Могли бы запускать оттуда спутники и космические станции…
— Вот именно!
… но, к сожалению, обычный самолет никогда не сможет этого сделать. Чтобы летать, самолетам требуется давление воздуха на крылья, а за пределами земной атмосферы воздуха совсем нет.
— Но разве не двигатели заставляют самолет лететь?
И да, и нет. Реактивные или винтовые двигатели создают направленную вперед силу, или тягу,
Разговор о том, что в нашем питании что-то не так, – очень деликатная тема. Никто не хочет, чтобы его осуждали за выбор еды, именно поэтому не имеют успеха многие инициативы, связанные со здоровым питанием. Сегодня питание оказывает влияние на болезни и смертность гораздо сильнее, чем курение и алкоголь. Часто мы едим нездоровую еду в спешке и с трудом понимаем, как питаться правильно, что следует ограничить, а чего нужно потреблять больше. Стремление к идеальному питанию, поиск чудо-ингредиента, экстремальные диеты – за всем этим мы забываем о простой и хорошей еде.
Как коммунистическая и религиозная идеологии относятся к войне и советскому воинскому долгу? В чем вред религиозных предрассудков и суеверий для формирования морально-боевых качеств советских воинов? Почему воинский долг в нашей стране — это обязанность каждого советского человека защищать свой народ и его социалистические завоевания от империалистической агрессии? Почему у советских людей этот воинский долг становится их внутренней нравственной обязанностью, моральным побуждением к самоотверженной борьбе против врагов социалистической Родины? Автор убедительно отвечает на эти вопросы, использует интересный документальный материал.
Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века – массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.
Последняя египетская царица Клеопатра считается одной из самых прекрасных, порочных и загадочных женщин в мировой истории. Её противоречивый образ, документальные свидетельства о котором скудны и недостоверны, многие века будоражит умы учёных и людей творчества. Коварная обольстительница и интриганка, с лёгкостью соблазнявшая римских императоров и военачальников, безумная мегера, ради развлечения обрекавшая рабов на пытки и смерть, мудрая и справедливая правительница, заботившаяся о благе своих подданных, благородная гордячка, которая предпочла смерть позору, — кем же она была на самом деле? Специалист по истории мировой культуры Люси Хьюз-Хэллетт предпринимает глубокое историческое и культурологическое исследование вопроса, не только раскрывая подлинный облик знаменитой египетской царицы, но и наглядно демонстрируя, как её образ менялся в сознании человечества с течением времени, изменением представлений о женской красоте и появлением новых видов искусства.
Представьте, что в Англии растет виноград, а доплыть до Гренландии и даже Америки можно на нехитром драккаре викингов. Несколько веков назад это было реальностью, однако затем в Европе – и в нашей стране в том числе – стало намного холоднее. Людям пришлось учиться выживать в новую эпоху, вошедшую в историю как малый ледниковый период. И, надо сказать, люди весьма преуспели в этом – а тяжелые погодные условия оказались одновременно и злом и благом: они вынуждали изобретать новые технологии, осваивать материки, совершенствовать науку.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.