Каков Отец, таков и сын. Откройте значение вашей жизни - [22]

Только через восемь лет после его смерти я услышал от матери, что мой отец был героем. Во время одной из бомбежек фосфорная бомба упала перед дверями одного из бомбоубежищ. Если бы эта бомба взорвалась, все убежище и все находившиеся там люди были бы уничтожены. Мой отец, не мешкая ни секунды, оттащил тяжелую бомбу в сторону и набросал на нее огромную кучу песка. Его начальник увидел это и сказал: «Все в этом бомбоубежище обязаны тебе своими жизнями». Вскоре после этого отец захотел поехать домой. Его начальник позаботился о том, чтобы у него были нужные документы, и он отправился на поезде в Голландию, где ушел в подполье до конца войны. Мне было очень нужно услышать это, когда я рос. Мой отец – герой. Он действительно был героем – он не хвалился.

Мой отец часто был агрессивен или зол из-за травмирующих переживаний, которые он перенес. Он никогда не шлепал нас, потому что боялся потерять контроль над собой. Нас наказывала мама. И наказывала заслуженно. Я не очень знал своего отца. Я помню, что я всегда старался избегать его, потому что боялся, что он разозлится на меня. У моего отца была мастерская за сараем, где он чинил мопеды. Если он не мог найти свои инструменты, все прятались. Я не хотел, чтобы он злился на меня, так что я никогда не ходил в сарай. Но как же я хотел, чтобы он хорошо думал обо мне! Мой отец был хорошим отцом, наполненным Святым Духом Божьим дитя. Он был хорошим обеспечителем, который заботился о том, чтобы у нас всегда было достаточно еды и чтобы в доме все было исправно. Но он не был способен дать мне моральное одобрение, в котором я так отчаянно нуждался. Только к концу его жизни мы оба научились говорить друг другу «Я люблю тебя».

Из-за всевозможных причин, которые никогда на самом деле не понять, я вырос неуверенным молодым человеком с огромным комплексом неполноценности. Я изо всех сил старался быть хорошим сыном для моих родителей и хорошим последователем Господа Иисуса. Но я был мотивируем страхом и думал как «законник»: я должен делать это, я должен делать то. Лишь гораздо позже я осознал, что если вы застряли в законническом мышлении, не имеет значения, что вы делаете, – этого всегда будет недостаточно. Вот почему я не был способен принимать комплименты. Я хорошо играл на пианино. Когда мне было четырнадцать лет, я играл в церкви, и я знал, что люди были благословлены поклонением. Но когда они благодарили меня и говорили, что они были благословлены музыкой, я неуклюже отвергал их комплименты до тех пор, пока Господь не сказал мне: «Разве тебе не нравится, когда люди благодарят тебя?» «Да, Господь, но я из-за этого очень нервничаю», – ответил я. «Разве тебе не нужно, чтобы тебя благодарили время от времени?» – спросил Господь. Я знал, что мне было нужно много одобрения, как и каждому человеку. Господь сказал: «Если ты и дальше будешь так себя вести, люди перестанут тебя благодарить. Они чувствуют себя неловко, когда ты так поступаешь». «Но, Господь, Ты знаешь, что я делаю это для Тебя? Я играю только для Тебя, а не для людей!» – упорствовал я. «Я знаю, но просто будь любезен, принимай их благодарности и позже передавай их Мне», – сказал Бог. Так я научился принимать комплименты и говорить «спасибо» другим людям, без религиозных отговорок вроде «Я делаю это для Господа, понимаете!»

Только люди с комплексом неполноценности говорят так. Они не знают, как воспринимать комплименты. Вы можете быть честным и сказать: «Спасибо вам за ваш комплимент, мне иногда нужно это слышать». Тогда вы поступите искренне. Теперь для меня не проблема сказать в конце конференции: «Друзья, пожалуйста, не могли бы вы выйти вперед и поделиться своими свидетельствами? Нам тоже нужно быть вдохновленными тем, что Бог сделал для вас».

На самом деле у меня была огромная нужда в одобрении и принятии. Я был очень горд, став миссионером. Я думал, это было важно, – что люди думали обо мне. Служить миссионером означало быть кем-то важным в духовных кругах в Нидерландах, особенно в те дни. Старый миссионер учил нас: «У католиков есть святые, а у протестантов есть миссионеры». В мое время быть миссионером значило довольно много. Я хотел, чтобы люди, которые пользовались уважением в то время, замечали меня. Я хотел нравиться людям, и, оглядываясь на это сейчас, я вижу, что это было просто смешно. Все должны были услышать о том, что я совершил. Конечно же, в конце концов это не принесло никакого удовлетворения.

Восемь лет мы работали на Филиппинах. Это было нелегкое время. Однажды я почувствовал очень сильное разочарование, особенно самим собой. У меня был непростой характер. Я был эгоцентричным и самым настоящим голландцем с огромным собственным мнением, которое очень часто приходилось оставлять невысказанным. Моя непосредственность приводила меня к конфликтам с нашими английскими и американскими коллегами. Я иногда думал: «Если бы люди лучше меня узнали, они бы реагировали иначе». Но на самом деле я не давал людям шансов узнать меня лучше. Я много говорил, но я мало рассказывал о самом себе. Когда я рос, в нашей семье не было принято делиться тем, что было у тебя на сердце и в мыслях. Мой отец не был способен делать это. Я не научился открывать свое сердце дома. Вот почему я также был неспособен к глубокому общению с моим Небесным Отцом.