Каков есть мужчина - [105]
Он пробыл там еще несколько минут, а потом вышел и осмотрел базилику снаружи. Кампанила на фоне серого неба. Он знал историю, более или менее. Теодорих Великий и так далее. Убил предшественника собственными руками – очевидно, пригласил на ужин и сам с ним покончил. Они боролись за Италию. Пока Западная империя распадалась.
И что-то во всем этом вгоняет его в депрессию. Он и на следующий день подавлен ощущением своей беспомощности, охватившим его тогда за рулем, когда он боролся с дорожным движением в Равенне, и потом, когда произошла эта хрень с односторонней улицей. Это давит на него. Давит неимоверно, против всякой логики, ведь ничего страшного не случилось, обычное недоразумение.
Позднее неожиданно звонит Джоанна.
Спрашивает, приходила ли Клаудиа.
– Да, – говорит он, – приходила.
– У тебя получилось растопить печку? – интересуется Джоанна.
Этот вопрос раздражает его – само предположение, что у него могло не получиться. Он не сразу отвечает, смотрит на фотографии на столике рядом с телефоном: семейные фото, и его самого с Джоном Мейджором и Тони Блэром – премьер-министрами, при которых он служил.
– Да, – говорит он.
– Значит, в доме достаточно тепло?
– В доме замечательно.
Повисает пауза.
– Что ж, я просто решила позвонить, спросить, как ты там, – произносит она.
– Замечательно.
– Хорошо. Тогда слушай, Тони.
И она начинает рассказывать ему о том, что ей нужно съездить в Нью-Йорк на несколько дней, в главный офис, – она старший менеджер в фармацевтической фирме – на какой-то ежегодный корпоратив.
На Ардженту опускаются сумерки. Он видит это через высокие окна гостиной. На равнину ложится тьма. Она улетает в Нью-Йорк. А он здесь, в Ардженте, с ее тракторами и болотами.
– Ну, повеселись там, – говорит он.
– Я вернусь в пятницу.
Ему это мало о чем говорит. Он не уверен, какой сегодня день.
Снова повисает пауза, еще более длинная.
– Ты правда в порядке, Тони? – спрашивает она, несколько смущенно, словно ей неловко этим интересоваться.
– Я же сказал. У меня все совершенно замечательно.
Она быстро задает новый вопрос:
– Корделия прислала тебе стихи Саймона?
– Да, прислала.
– И? Что ты думаешь?
– Неплохо.
После разговора он жалеет, что держался с ней так холодно. Было мило с ее стороны позвонить. Хотя что-то раздражало его в том, как она говорила с ним. Это было похоже на то, как смотрели на него те люди на узкой улице вчера, пока он пытался ровно ехать задним ходом. Раньше он мог сделать это запросто – проехать задом ровно. Он смотрит на часы.
Подождав еще немного, он опять выпивает вина. Отличное «Барбареско», чей-то давний подарок, который он хранил много лет для особого случая. Он открыл бутылку за обедом под влиянием момента и выпил половину без всякого повода, среди недели, пережевывая омлет. К чему ждать так или иначе?
Он выпивает еще, теперь уже с сыром и прошутто, и несколькими оливками на тарелке. Включает телевизор, футбол. Какой-то матч серии «Б» между командами, о которых он никогда не слышал, декабрьским днем в нулевую ничью. Стадион, очевидно, полупустой. Но все равно телевизор разгоняет тишину. Помогает скоротать время.
Он подумывает, не позвонить ли Корделии. И решает не звонить. Чтобы не беспокоить ее. У него депрессия – он не смог бы скрыть это, она поняла бы по голосу, – а он не хочет расстраивать ее. Не хочет, чтобы у нее пропало желание общаться с ним в будущем. А так и случится, если он все время будет ныть, жаловаться на свои проблемы, спрашивая о чем-то только из вежливости и перемежая вопросы долгими неловкими паузами.
Он наливает еще «Барбареско». Вообще-то вино превосходное. Одно из лучших красных, производимых в Италии. Он способен оценить это, однако у него словно дыра в том месте, где должен быть центр удовольствий. Пить в таком состоянии, думает он, только переводить вино.
Он смотрит на часы.
Пожалуй, еще слишком рано, чтобы идти спать. Или нет?
В доме, когда футбол закончился и телевизор выключен, угнетающая тишина.
Он сидит в ушастом кресле и пытается читать. Мысли его скачут с предмета на предмет. Он думает об Алане, своем сводном брате. Сколько ему лет сейчас? Восемьдесят пять? Едва может ходить. Едва может стоять – всякое движение причиняет боль и вызывает гнев. Чувство унижения. Он думает об их последней встрече. Волосы Алана казались мягкими, словно женскими, и белыми как снег, как и спортивные шаровары, в которых он теперь был все время. При виде Тони он попытался улыбнуться. Встать на ноги он не смог. Просто сидел, мелко дрожа, и пытался улыбаться, а когда говорил что-нибудь, превозмогая немощь, челюсть у него ходила ходуном.
– Как дела, Тони? – сумел он произнести жутковатым, невнятным голосом.
Кожа у него была как у мертвеца, как если бы ее поверхностный слой уже отмер. А в угасших глазах на мертвом лице был страх и какая-то враждебность.
Он все еще сидит там, держа в руках книгу Кристофера Кларка «Лунатики: Как Европа начала войну в 1914 году».
Теперь уже Алан совсем не разговаривает, это очень грустно.
Он угасает на глазах.
Угасает.
Мы все угасаем в конце?
Ночью на него вновь и вновь накатывают волны страха. В один из таких моментов он проникается уверенностью: с его сердцем что-то не так. А потом ему снится кошмар.
Действие повести охватывает закат советской эпохи и последующие переломные годы. Выпускник артиллерийского училища Геннадий Фалолеев направляется прохождения воинской службы в одну из забайкальских частей, где попадает под начало опытного и достойного командира батареи — капитана Григорьева. Офицеры быстро находят общий язык — они делят между собой печали и радости, как личные, так и служебные; намечают себе жизненные цели, стараются их воплотить… Скорый развал Советского Союза кардинальным образом меняет судьбы обоих героев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Самсон и Самсониха», «С утра до темноты», «Наша Вера Ивановна»… ранние рассказы Василия Аксенова, написанные до «Коллег», до мировой известности, вошли в эту книгу. Не публиковавшиеся полвека, собранные по страницам старых журналов и газет, они станут подарком любителю русской прозы.
Впервые в России выходит книга Генри Парланда — финского писателя и поэта, писавшего по-шведски. Необычайно одаренный молодой человек, за несколько лет творческой жизни Парланд успел издать сборник стихов, высоко оцененных современниками, написать десятки рассказов, опубликовать статьи и эссе о литературе, кино, театре, балете и, наконец, написать прославивший его роман «Вдребезги».Герой романа пытается возродить в памяти образ умершей возлюбленной, для чего обращается к ее фотографиям. Процесс воспоминания сравнивается с проявлением фотоснимков.
Юрий Гальперин, один из самых интересных русских прозаиков второй половины XX века, почти не известен в России. Три главные его вещи — «Играем блюз», «Мост через Лету» и «Русский вариант» — не могли быть опубликованы в Советской России. Широкому читателю на родине они стали доступны только в середине девяностых, однако потонули в потоке «возвращенной литературы». Это, конечно, несправедливо. По слову Андрея Битова, «Гальперин тяготеет к той культурной ветви, которая привита к стволу русской литературы Набоковым».
В сборнике повестей «Трансплантация» автор поднимает острые вопросы, волнующие общество, — любовь и предательство, законы и совесть, честь и справедливость, милосердие и жестокость…Перед вами — яркие события, необычные судьбы, неожиданные сюжетные ходы.
Айрин Бобс любит быструю езду. Вместе с мужем, лучшим автодилером юго-востока Австралии, она решает принять участие в Испытании «Редекс», жестокой автогонке через весь континент по дорогам, по которым почти никто не пройдет. Штурманом команды станет неудавшийся учитель Вилли, картограф-любитель, знающий, как вывести команду к победе. Гонка в пространстве накладывается на гонку во времени: древний континент откроет дорогу в прошлое. Геноцид, неприкрытый расизм, вопиющие несправедливости – история каждой страны хранит свои темные секреты.
«Продажная тварь» — провокационный роман о расизме, политкорректности и двойных стандартах. Кем можно вырасти в гетто, если твой отец — жестокий человек и социолог неортодоксальных взглядов, который все эксперименты ставит над тобой? Например, продавцом арбузов и знатоком человеческих душ, как герой этой книги. И что делать, если твой родной город с литературным именем Диккенс внезапно исчезает с карты Калифорнии? Например, попытаться вернуть город самостоятельно, размечая границы. Но все, что бы ни делал герой книги, не находит понимания у окружающих, особенно у местного кружка черных интеллектуалов, давших ему прозвище Продажная тварь. Но кто на самом деле продался — он или все остальные?
Бакстер Стоун – хронический неудачник. Режиссер и ветеран телестудий, он испытывает серьезные проблемы в выходящем из-под контроля Лондоне. Он не может вылезти из долгов после того, как его обманула страховая компания. Спецслужбы мешают ему жить. Дорогие иномарки действуют ему на нервы. Все это можно изменить, если снять прорывную документалку, которая принесет Бакстеру деньги и славу. Но удастся ли разом изменить судьбу, если весь мир против тебя? Один из главных британских сатириков современности возвращается с новым ошеломительным романом о сумасшедшей жизни телевизионщиков. Содержит нецензурную брань!
Целый год сна. Целый год кошмаров, трипов и непрерывного релакса. Ее, молодую, красивую выпускницу престижного университета с работой «не бей лежачего», все достало. Она должна быть счастлива, но у нее не получается быть счастливой. Ей срочно нужен как минимум год отдыха. У нее есть доступ ко всем существующим таблеткам, прописанным странноватым доктором, и деньгам, полученным по наследству от покойных родителей. Ей нужно вылечить голову и сердце. И решить — куда идти дальше. «Мой год отдыха и релакса» — это «Обломов» нового поколения, с антидепрессантами, психоаналитиками и токсичными отношениями.