Какого цвета ваш парашют? Легендарное руководство для тех, кто экстренно ищет работу - [106]
Наконец, я обязательно должен поблагодарить нашего Творца. Сегодня не модно рассуждать о вере, однако я все равно это сделаю. Я очень тих по поводу своей веры; она всего лишь… есть.
Однако мне хочется тихо признаться, что для меня она – источник всего того милосердия, мудрости и сострадания, которые я нахожу в себе и которыми делюсь с другими.
Я всю жизнь был преданным христианином, преданным последователем Иисуса Христа и протестантской/англиканской церкви. (Я был священником в этой Церкви в течение полувека.) Каждую ночь я благодарю Творца за свою жизнь и за то чудесное призвание, которое Он мне даровал – помогать миллионам людей обретать смысл жизни, покуда все мы движемся по орбите сквозь пространство на космическом корабле под названием «Земля».
Примечание о грамматике и языке
Мне хотелось бы поговорить о четырех грамматических особенностях в своей книге: местоимениях, запятых, курсиве и орфографии. Мои отклонения от канонов их использования всегда настолько оскорбляют безработных учителей письма, что они, вместо того чтобы дочитать книгу, немедленно пишут мне с предложением стать моим редактором.
Позвольте мне оправдаться. В книге я часто заменяю местоимениями множественного числа («они» и «их») существительные в единственном числе, например: «Обратитесь к организации и сообщите им, что вы умеете». Это кажется странным и даже ошибочным для тех, кто хорошо знает язык.
Уточняю: нам всем известно, что в английском языке существует еще одно местоимение – «вы», – которое может быть как единственного, так и множественного числа; тем не менее мало кто из нас помнит, что местоимения «они» и «их» тоже когда-то обозначали как единственное, так и множественное число.
Все изменилось, когда англоговорящие люди начали обращать на согласование чисел больше внимания, чем на согласование родов. Однако сегодня все возвращается на круги своя. Разделение по родам для многих важнее, чем согласование числа.
Поэтому люди идут на уловки, предлагая варианты в духе «он (а)» или «он/она», которые – как по мне – выглядят вымученно и нисколько не изящно. Кейси Миллер и Кейт Свифт соглашаются с этим в своей книге «The Handbook of Nonsexist Writing». Авторы предлагают вернуть местоимениям «они» и «их» функцию единственного числа – такую же, как у местоимения «вы».
Кроме того, они утверждают, что подобное использование уже распространяется в разговорной речи – посмотрите на те же прибрежные знаки, на которых пишут: «Anyone using this beach after 5 p. m. does so at their own risk». В этом вопросе я следовал мудрым советам Кейси и Кейт.
Что касается моих запятых, то я нарочно использую их по собственным правилам – пренебрегая традиционными правилами пунктуации (которые мне прекрасно известны – я спешу уточнить это, чтобы не волновать своих преподавателей из Гарварда, которых я и так еженедельно разочаровывал на занятиях по английскому). Невзирая на существующие правила, я следую своим собственным, которые заключаются в следующем: писать, как говоришь, и ставить запятые там, где обычно останавливаешься, чтобы вдохнуть – и продолжить речь.
То же правило применимо к курсиву. Эта книга – беседа: я сижу перед вами и рассказываю все, что знаю. У беседы есть ритм. Какие-то слова вы выделяете, какие-то произносите тише. Где-то делаете паузы. Скорость одного предложения порой отличается от скорости предыдущего. Все это сложно передать в печати, где тексты стараются подогнать под общие правила.
Поэтому я использую курсив, тире, скобки, выделение цветом и так далее – чтобы в печати было видно (как можно отчетливее), каков ритм моей естественной речи.
Наконец, полагаю, написание некоторых слов (особенно использование заглавных букв) может показаться вам вычурным. (Для вас «вычурным», а для меня – «озорным».) К счастью, поскольку это моя книга, я могу проявлять через нее свое озорство и игривую натуру.
Я всего лишь благодарен, что десять миллионов читателей это терпят. Ничто не радует (душу) ребенка больше, чем чужое внимание к его играм.
Дик Боллс
P. S. За последние сорок лет несколько критиков жаловались, что грамматика и язык этой книги слишком сложны для тех, кто не обучался в вузе. Однако два читателя написали мне обратное.
Первый, англичанин, сказал, что существует коэффициент, который показывает, какой класс необходимо закончить, чтобы понять ту или иную книгу. И коэффициент моей книги, как оказалось, составляет 6,1 – то есть необходимо закончить шестой класс американской школы, чтобы ее понять.
Другой читатель, преподаватель американского колледжа, предъявил мне похожие претензии. Он позвонил мне и сказал, что моя книга не считается достаточно «взрослой» для чтения в вузе, в котором он преподает, поскольку (как ему сказали) язык/грамматика книги недотягивают до уровня колледжа. «И каков же ее уровень?» – спросил я. «Ну, – ответил он, – после анализа оказалось, что она – для восьмиклассников».
