Какая-то ерунда - [18]

Томка говорит:

- Горячее вам спасибо, - и поворачивается идти, а директор говорит:

- Куда? - и толкает ногой дверь боковую. А там, за этой дверью, диван, телек, холодильник - комната отдыха там, в общем. Ну, закрылись они в той комнате, директор Томку на диван завалил, и Томка на спину легла, чтоб удобнее было, а директор ей платье задрал и возиться стал там подробно. Повозился, повозился, потом поднялся с Томки и к холодильнику пошел, наверно, воды попить.

А Томка спрашивает с дивана:

- Вы уже? - спрашивает. - Или мне еще не идти?

- Идите, - директор говорит, - идите.

Пришла Томка к комендантше, паспорт Гешин сдала, а через три дня комендантша ей его возвратила с пропиской.

Возвратила и говорит:

- Получи вот, -говорит. - В строго установленные сроки.

А когда этот дом малосемейный строители до конца достроили и сдали его под ключ, как говорится, Томке с Гешей в нем, в доме этом, квартиру выделили. Комната почти что около двенадцати метров квадратных и кухня пять. И ванная с туалетом одновременно. Въехали они туда, а Геша говорит:

- Теперь как? Будем начинать разводиться? Чтоб меня обратно к паханам прописать, в рамках законодательства?

Томка говорит:

- Развестися, конечно, - говорит, - нам можно. А можно ж и не разводиться.

- А чего ожидать? - Геша спрашивает.

А Томка ему отвечает, что через год же ж всего-навсего еще один дом начнут строить по плану и можно будет в том доме двухкомнатную квартиру получить.

- Меня ж, - говорит, - с очереди не сняли. Когда малосемейку дадут, с очереди сымать не могут, а это ж - малосемейка.

Геша Томкины слова обдумал со всех сторон и говорит:

- Так нас двое всего в семье.

- А мы ребенка родим, - Томка говорит. - Или, может это - в детдоме возьмем. А то у меня ж спираль стоит против того, чтоб не беременеть - так жалко ее вытаскивать.

- А точно нам дадут, - Геша спрашивает, - квартиру, ну и этого, ребенка?

- А куда ж они денутся? - Томка говорит. - Я ж им бумагу достану, что я бездетная по состоянию женских болезней.

- Как это ты ее достанешь? - Геша говорит.

- А у меня гинеколог есть знакомый, с тех пор, когда у меня еще спирали не стояло. Он мне бумагу выдаст. Тридцатку ему надо будет всунуть, и он выдаст.

И правда, выдал Томкин гинеколог ей бумагу. Не за тридцатку само собой, имея в виду, что дело это гнилое и можно на нем крупно залететь, но выдал. Наверно, деньги ему в этот момент были сильно нужны. И Томка стала на основании этой выданной ей бумаги ребенка оформлять.

Геша, правду сказать, говорил ей:

- На хрена тебе чужой ребенок? Давай, - говорил, - своего сделаем, личного.

А Томка ему отвечала:

- Я же ж тебе русским языком говорю. Спираль жалко вынимать, ее ж потом не достанешь.

А Геша ей возражал:

- А всю оставшуюся жизнь его кормить, чужого? А он, может, от алкашей окажется или от наркоманов.

- Так а мы же ж, - Томка ему говорила, - когда хату получим двухкомнатную , мы его назад же и вернем. Скажем, не устраивает он нас или скажем, передумали.

- А примут? - Геша сомневается.

А Томка ему отвечает:

- Примут. Чего ж им его не принять, раз он ихний?

Так она, значит, Гешу и уболтала. И оформила, значит, им ребенка. Оформляла, правда, долго. Документы всякие там требовали у нее - каких только всяких разных документов не требовали, а после ее с Гешей на различные комиссии еще вызывали, все допытывались, хорошенько они подумали или не хорошенько и до конца они понимают всю ответственность, которая на них ляжет вследствие этого ребенка или не до конца. А потом-таки выдали им пацана одного. Ничего такой пацанчик, в золотухе немного, а так - ничего. Взяли они его, пацанчика этого, подержали с месяца, может, три. Ну, или пять, и Томке двухкомнатную квартиру дали с учетом льготной очереди. Она, когда квартиры должны были распределять, перед этим то есть, сходила к Полупаеву, к директору, и им с Гешей пошли навстречу как молодой семье, проявившей акт истинного, можно сказать, милосердия, и дали в этом, новом доме квартиру. Двухкомнатную. И еще в заводской радиогазете про них статью передали. В эфир завода.

А Томка и Геша получили эту квартиру и через время подали в суд. На развод. Сказали, что они характерами совсем не подходят друг к другу и что их семейная жизнь является тяжелым последствием необдуманной роковой ошибки молодости. Ну, суд дал им срок одуматься, - у них там, в суде, так полагается, давать сначала всем срок одуматься, - а потом, когда они одумываться отказались вторично, суд своим именем произвел расторжение ихнего брака. И Томка ребенка этого золотушного начала назад, в детдом, потихоньку возвращать. Они - детдом в смысле - конечно, не желали его брать, уговаривали Томку еще раз подумать хорошенечко, про совесть тоже интересовались и даже угрожали чего-то там такое. А Томка одно им говорила:

- Товарищи, - говорила, - меня же ж муж, гад заморщенный, бросил. Куда ж мне одинокой с этим ребенком, будь он неладный? - и плакала у них на глазах.

Да. Ну, вернула она им, конечно, в итоге этого ихнего ребенка, вернула, значит, а Геша, Геша от Томки выписался. Когда развод им в суде дали. И хотел назад, значит, к паханам прописаться, ну, чтоб квартира не пропала в государстве. Вот он сегодня, примерно, выписался, а завтра собирался прописываться идти, после работы сразу, часов в пять. А утром, где-то в полдесятого или, может, без двадцати - паханов его машиной сбило. Обоих. Они на красный свет светофора дорогу поперлись переходить. У них напротив дома через дорогу магазин овощной - вот они туда, видно, шли, а машина их снесла. КАМАЗ груженый. С прицепом. Он на зеленый свет - ехал, а они на красный шли.