Какая чушь - [10]

Я загуглила «позирование» и отправила e-mail в местную школу, спросив, могу ли я позировать для учеников. А затем стала искать информацию о публичных выступлениях.

Если верить ежегодным опросам, большинство людей боится выступить на публике больше, чем быть похороненными заживо. (Другими самыми распространенными страхами являются страх бородатых мужчин и деревянных палочек от карамелек, естественно.)

Единственные два случая, когда я выступала на публике, были на свадьбах моих друзей. Оба вызвали панику такой силы, что я скорее согласилась бы оплатить чужой медовый месяц, чем снова встать за кафедру и прочитать стишок о любви. Даже разговор с двумя или тремя людьми одновременно заставляет меня краснеть от стыда.

Рейчел предложила мне выступить на Форуме ораторов, но я притворилась, что не слышу. Вместо этого я нашла местную Группу «Тостмастерс» – организацию, которая помогает людям практиковаться в публичных выступлениях – и связалась с Найджелом, ее вице-президентом.

Он сказал, что позволить мне выступить будет против их правил. Незнакомка не может просто так прийти и выступить в Группе.

– Есть протокол, – сказал он по телефону.

– Протокол, ну конечно, – ответила я.

Я настаивала, и он сказал, что поговорит с президентом, и они посмотрят, удастся ли им сделать для меня исключение. Спустя несколько высокопоставленных звонков и четыре минуты Найджел сказал, что я в деле. «Встречаемся в четверг вечером, в церковном зале напротив индийского ресторана».

Мне пришло письмо, в котором говорилось, что моя речь должна занимать 5–7 минут. На сцене будет светофор для отсчета времени (зеленый, когда я достигну минимума, желтый, чтобы оповестить меня, что я уже на шестой минуте, и красный, чтобы предупредить, что через тридцать секунд я должна сворачиваться или меня дисквалифицируют). Также в моем распоряжении будут услуги «Оценщика» и «Филолога», который подсчитает, сколько раз я промычу перед тем, как заговорить. Мне разрешено говорить о чем угодно, но не позволено читать с листа.

Я решила рассказать о своей селф-хелп-миссии.

Было утро вторника, что означало, что у меня остается два дня на подготовку. Под подготовкой я имею в виду «притвориться, что ничего не происходит». В четверг утром я наконец перестала притворяться.

Тренируя речь в своей спальне, я была уверена, что выйду на сцену и тут же все забуду. Я не смогу вымолвить ни слова, все будут пялиться, и мне захочется умереть. Я продолжала говорить себе, что это неважно и ничего подобного не произойдет. Даже если все обернется катастрофой, я никогда не увижу этих людей снова. Тем не менее я все еще была напугана. Почему?

Я стала читать статьи на эту тему. Одна сообщала, что еще в каменном веке женщины привыкли быть частью группы для выживания. Поэтому делать что-то, что потенциально ставит нас под угрозу быть отвергнутыми группой, нас так пугает: как же мы потом справимся с саблезубым тигром в одиночку? Я никогда об этом не думала. Следующая статья предложила мне сделать выбор между публичной речью и схваткой с саблезубым тигром. Предполагалось, что, если сравнить публичное выступление с физической расправой, выступление покажется не таким уж и страшным.

В общем, все сводилось к саблезубым тиграм.

Я решила произнести речь перед Рейчел, и она засекла время на телефоне.

То, что, казалось мне, занимает вечность, длилось всего три минуты.

– Я тоже думала, что она идет дольше, – сказала Рейчел; она взволновалась, что я простужена.

– Нет, я в порядке, – ответила я.

– Просто твой голос кажется немного сиплым и монотонным. Я подумала, ты что-то подхватила.

– Нет, думаю, так звучит мой голос, когда я напугана.

– Мэриэнн, ты собираешься выступить в церковном зале перед 20 людьми, это же не стадион О2.

Да. Ладно. Неплохая перспектива.

Я шла по кладбищу и вспоминала шутку Джерри Сайнфелда: большинство людей так сильно боятся говорить на публике, что на похоронах предпочтут оказаться в гробу, чем за кафедрой с прощальной речью. Чертовски верно.

Ярко освещенный зал был заполнен людьми. Они болтали, сидя на пластиковых стульях. Впереди был ветхий пюпитр со свисающим вниз флагом «Тостмастерс».

До меня выступали еще три спикера. Первый произнес сюрреалистическую речь о войне фабрики заварного крема с производителями Джемми Доджера.

Вторая речь была посвящена новым пространствам для секс-шопа.

– Только представьте, как счастливы будут люди, если дать им доступ к кнутам и кисточкам для сосков! – говорил седой мужчина, похожий на капитана Бердсая.

Наконец, речь о пользе курения: «Курение дает работу людям, которые производят кислородные баллоны, – говорил парень в футболке с Бобом Марли. – Чем еще, по-вашему, им заниматься? Вы что, хотите, чтобы их семьи голодали?»

Это было смешнее, чем все, что вы когда-либо видели по телевизору.

И, наконец, я. Я проложила себе путь к пюпитру, проталкиваясь между чужими коленками и бесконечно извиняясь. Кровь вскипела от страха.

– У меня так громко стучит сердце, что вы, наверное, его слышите, – сказала я.

Аудитория ободряюще заулыбалась.

Мой язык как будто увеличился втрое.

– Я никогда не делала ничего подобного, поэтому будьте снисходительны…