Какао - [18]

). Атоле — это жидкая кукурузная каша, еще одно важное блюдо в кухне древних и современных майя. По-видимому, в данном случае в нее добавили какао для придания пикантного вкуса. Также в надписях на керамике упоминаются «зрелое какао», «медовое какао», «сладкое какао», «вишневое какао», а чаще всего «свежее какао», «плодовое какао» и загадочное «кукурузного дерева какао», к обсуждению которого мы еще вернемся. Как видим, у майя существовала своеобразная классификация напитков какав с выделением той или иной отличительной черты, характеризующей каждый способ приготовления. В большинстве случаев речь шла о состоянии зерен какао или вкусовых качествах напитка, различных добавках к нему. Но иногда встречаются более сложные для истолкования примеры. Так, на сосуде K7529, созданном в регионе Наранхо, столицы «Священных Са’альских Владык», указано, что он предназначен для «са’альского какао» (sa’al kakaw). По мнению Д. Стюарта, в данном случае писцы предпочли подчеркнуть место происхождения напитка. Наранхо действительно располагается в Восточном Петене — области, где природные условия позволяли выращивать какао. Если Стюарт прав, то мы имеем дело с древним аналогом современных меток типа «цейлонский чай», «ассамский чай» либо, как вариант, с указанием, что содержимое сосуда предназначено исключительно для представителей династии «Священных Са’альских Владык». С другой стороны, Д. Беляев, А. Давлетшин и А. Токовинин отмечают, что в ранних словарях колониального юкатекского языка слово sa’ обозначает кукурузную кашу атоле вообще, тогда как ul — это более изысканная сладкая разновидность атоле из молодой и мягкой кукурузы. Вполне возможно, что данное различие существовало уже в классический период. В надписях на керамике ul встречается гораздо чаще чем sa’, но это не вызывает удивления, ведь логично, что элитная расписная посуда предназначалась для особых блюд. Таким образом, sa’al kakaw могло обозначать еще одну разновидность смеси какао с кукурузной кашей, подобной вышеупомянутому «шоколадному атоле». Стоит отметить, что некоторые термины, раскрывающие особенности тех или иных видов напитка какав, по-прежнему не дешифрованы или не поддаются переводу. Можно поэтому надеяться, что впереди ученых-эпиграфистов ожидает еще немало открытий и дальнейшие исследования позволят лучше понять, каким было «какао по-майяски».

«Принстонская ваза» (К511). Обратите внимание на даму, переливающую какао из одного сосуда в другой для получения пены. Фото: Д. Керр.

Красочная посуда с лакомыми блюдами, несомненно, предназначалась для торжественных случаев. К таковым относились пиры, а также различные церемонии во дворцах. Общепризнанным шедевром монументальной скульптуры древних майя является панель 3 из Пьедрас-Неграса, созданная в конце VIII века. Это уникальный памятник, ведь на нем показан прием местным правителем Ицам-К’ан-Ахком IV делегации из соседнего Па’чана (Йашчилан), а в редком по своей подробности иероглифическом тексте описаны состоявшееся тогда торжества, которые затянулись на несколько дней. Поводом для праздника стал двадцатилетний «юбилей» пребывания Ицам-К’ан-Ахка IV на троне. По этому случаю его царство владык Йокиб-К’ина» посетили правители и царевичи из династий Па’чана и Хишвица (Сапоте-Бобаль), что, очевидно, символизировало доминирование Ицам-К’ан-Ахка IV над соседями. Торжественный прием был дан 31 июля 749 года, а 2 августа Ицам-К’ан-Ахк IV совершил танец и уже после захода солнца пил «хмельное какао». Мы видим, что в данном случае питье какао выступает в качестве важнейшего элемента праздничного действа. Оно удостоено упоминания в монументальной надписи и поставлено в один ряд с ритуальным танцем.

Панель 3 из Пьедрас-Неграса. Фото: Хорхе Перес де Лара.

К сожалению, тексты классического периода характеризуются исключительным лаконизмом, на основании этих скупых протокольных сообщений довольно трудно воссоздать живую атмосферу придворного праздника. Епископ Д. де Ланда оставил более подробное описание пиршеств, проходивших на колониальном Юкатане в XVI веке: «Сейчас они едят и пьют, как мы. Индейцы были очень распущенны в питье и пьянстве, и у них от этого случалось много дурного… Когда оргия была общей и с жертвоприношениями, ее оплачивали все; когда же она была частной, издержки нес тот, кто ее устраивал, с помощью своих родичей… Они ели, [развлекаясь] танцами и зрелищами (con vailes y regozijos), сидя попарно или по четыре. После еды виночерпии (los escancianos), которые не имели обыкновения опьяняться, приносили несколько больших кувшинов (artezones) для питья, пока не начинались ссоры, и тогда женщины должны были отводить своих пьяных мужей домой. Они растрачивали на оргии то, что заработали за много дней торговли. У них было два обычая устраивать праздники: первый — обычай сеньоров и людей знатных — обязывал каждого гостя устроить другой такой же пир. Каждому из гостей давали жареную птицу, хлеб и напиток какао в изобилии, а в конце пира они имели обычай давать каждому плащ, чтобы покрыться, скамеечку и сосуд, очень изящный по возможности. Если один из них умирал, то обязан был устроить пиршество его дом или родичи. Другой обычай был между родственниками, когда их дети вступали в брак или праздновали память дел своих предков, и он не обязывал возместить