Как жить человеку на планете Земля? - [35]

Виктор: Это утверждение наводит на мысль о прозрении им законов совершенно иного порядка, может быть вероятностно-статистических закономерностей (по современной терминологии). Представляется при этом, что он рассуждает в рамках исследования той самой основы существования, о которой говорит и Шеллинг. Идея свободы звучит и у раннего Карла Маркса, когда он еще рассматривает человека в некоторой степени и как непосредственно природное существо, наделенное жизненными силами, которые существуют в нем в виде задатков и способностей, в виде влечений и страстей. В политэкономии в качестве фундаментальной движущей страсти он выделяет корыстолюбие. Однако, хотя ранний Маркс и употребляет понятие «человеческая природа» для обозначения вполне конкретной реальности (биологической основы всякого человеческого существования, без рассмотрения последствий социализации, считая стремление к свободе родовым качеством человека, проявляющимся на этой основе), но, в последующем, он все более утверждается в мысли, что эта природа не есть характеристика истинно человеческой сущности.

Маркс: Все, что является специфически человеческим в социально развитом смысле, есть исторический продукт, а не природная данность. Человек не перестает быть биологически детерминированным существом, но способом его бытия оказывается прежде всего социальное самодетерминирование, – интегрируя в самом себе все то, чем общество, в котором он живет, его обогащает или обедняет, индивид и становится личностью.

Виктор: Все сказанное позволяет его сподвижникам сформулировать основное положение относительно свободы воли человека, звучащее уже несколько по– иному.

Энгельс: Свобода есть познание необходимости. Не в воображаемой независимости от законов природы заключается свобода, а она есть нечто формируемое на основе познания этих законов, – при этом человек стремится к расширению и углублению познания сферы их действия.

Виктор: Позиция заслуживает уважения и признания, но это научное знание должно быть дополнено, на наш взгляд, включением религиозных установок, учетом возможности действия тайных мистических сил, т. е. знанием из иных разделов человеческого познания, – хотя и довольно своеобразным, не научным, иррациональным. Зигмунд Фрейд, полемизируя с Марксом, помещает основные движущие человека силы в инстинктивную сферу деятельности, утверждая, что все действия человека направляются в основном двумя основными инстинктами: стремлением к удовольствию или к удовлетворению естественных органических потребностей (инстинкт жизни) и стремлением к агрессии, разрушению, саморазрушению (инстинкт смерти). И в этом коренится, по его мнению, свобода воли. Но свобода ли это? Человек зависим от инстинктивных импульсов, а они, в свою очередь, также, возможно, детерминированы. Но чем? Об этом он не говорит. Кроме того в структуре личности Фрейд выделяет инстанцию, которую называет Сверх-Я, считая, что она как бы реализует требования морали (или нравственности, по нашей современной терминологии), данной нам от Бога и пустившей столь глубокие корни. Тут он как бы развивает идеи, оставшиеся неразработанными у Ницше.

Фрейд: «Сверх-Я» предъявляет самые строгие моральные требования к Я. В частности, наше моральное чувство вины есть выражение напряжения между Я и «Сверх-Я». Человек всегда находится между Сциллой социальной репрессивности и Харибдтой полного развязывания инстинктов. И в этом причина возникновения неврозов.

Виктор: Но у Фрейда все же есть определенные колебания в трактовке «Сверх-Я», как либо морального (формируемого обществом) либо нравственного (от Бога) образования.

Фрейд: Мы ни в коей мере не отрицаем ту часть психологической истины, которая содержится в утверждении, что совесть – Божественного происхождения, но это требует разъяснений. Маленький ребенок, как известно, аморален, – у него нет внутренних тормозов против стремлений к удовольствию. Роль, которую позднее возьмет на себя Сверх-Я, вначале исполняется внешней силой, родительским авторитетом.

Виктор: В этой формулировке он говорит вроде бы о формируемой морали, но в то же время звучат сомнения.

Фрейд: Я сам не вполне удовлетворен этими рассуждениями, но введение «Сверх-Я» может быть описано в какой-то степени как идентификация с родительской инстанцией. «Сверх-Я» является таким образом носителем идеала, с которым Я как бы соизмеряет себя и который восходит к родителям, воспитателям в онтогенезе и т. п. Но «Сверх-Я» строится не просто по примеру родителей, а в свою очередь по родительскому «Сверх-Я» и так далее до бесконечности вглубь. Таким образом речь идет о «Сверх-Я» прародителей, – оно есть носитель традиции, всех сохранившихся во времени ценностей, которые существуют в поколениях.

Виктор: По сути, утверждается идея наследования социального и психического опыта, сформулированная отцом эволюционной психологии Г. Спенсером. В конце жизни Фрейд затрагивает вопрос, можно ли верить в объективную реальность оккультных фактов (система суеверных представлений о таинственных сверхъестественных фактах, – понимание, которое доступно только отдельным избранным лицам): телепатия, передача мыслей, состояний возбуждения, волевых побуждений на расстояние, через свободные пространства другому лицу. В этом можно увидеть поиск оснований и самих инстинктов и возможности какого-либо воздействия на них.