Как жить человеку на планете Земля? - [31]

Виктор: В чем-то Спиноза прав, если в цепочку причин включить и импульсы от первовещества. В целом все же можно отметить, что у философов периода Нового времени нет особых противоречий с античностью, но они в большей степени используют данные современной им науки для познания прежде всего движущих причин объективно существующего мира, а не каких-то абстрактных конечных последних причин. В то же время у Джона Локка вновь появляется и неоднократно повторяется мысль об иерархии мыслящих существ во Вселенной, что соответственно усложняет до предела проблему трактовки свободы и необходимости в действиях человека.

Локк: Я называю их хорошими и плохими ангелами, которые обладают достоинствами и способностями, намного превышающими наши слабые свершения и ограниченные мыслительные способности. Но определить предел силы, которой каждый из них обладает, было бы слишком смело для человека, находящегося в темноте и устанавливающего пределы тому, что находится на расстоянии бесконечности от его системы и за пределами его понимания. От нас скрывается в непроницаемом мраке почти весь интеллигибельный мир, который несомненно больше и прекраснее мира материального. Между нами и великим Богом есть разные степени духовных существ. Спрашивать, свободна ли человеческая воля, – так же нелепо, как и спросить, квадратна ли добродетель. Воля человека всегда детерминирована. Но воля есть внутренняя сила и ее проявлениям может быть поставлен предел или нет. Правильным является не вопрос, свободна ли воля, а вопрос – свободен ли сам человек.

Виктор: Как видим, он возвращается к первому аспекту выше поставленного вопроса о соотношении свободы и необходимости. В целом, Локк, как и Гоббс, верит в разум человека (данный ему от Бога) и отдает ему приоритет в руководстве человеческими действиями, утверждая, что последняя инстанция, к которой человек прибегает в определении своего поведения, есть его разум. Необходимость и возможность добиваться собственного счастья на разумном основании есть, по его мнению, основа всякой свободы. Взгляды Локка развивает Готфрид Лейбниц, хотя и в жесткой полемике с ним, разграничивая, прежде всего, понятия свободы воли и ее детерминизма. Психологические исследования Лейбница в основном совпадают с его оригинальными философскими взглядами, в основе которых лежит его витализм и монадология.

Лейбниц: Как уже было мною сказано, повсюду разлита активная первичная сила, которую можно назвать жизнью. Жизнь следует рассматривать как некую силу, неравномерно распределенную по космическому пространству, и каждому телесному образованию присуща своя степень жизненной силы, – соблюдается принцип индивидуальности.

Виктор: И у Вас вновь звучит идея иерархии разумных существ во Вселенной. При этом утверждается, что основа повсюду одна и та же, – живой атом, монада. В этом основной принцип Вашей философии.

Лейбниц: Так как природа может варьировать основами (монадами-духами) до бесконечности, то не существует столь возвышенного духа, над которым не было бы бесконечного множества других, возвышающихся над ним. Главный атрибут такой монады – энергия, сила. При этом, если считать материю способной еще и к ощущению, то можно думать, что для нее не невозможно произвести и источник всех сил, т. е. Бога в бесконечной эволюции. Я не уверен также, нет ли все же разумных существ, стоящих ниже нас. В целом, по-видимому, мы занимаем во Вселенной довольно-таки почетное место среди разумных животных.

Виктор: При этом вновь звучит идея иерархии самих богов: бог творит монады, но и сам является продуктом эволюции монад. Это важнейшая мысль, развивающая идеи эволюции и ведущая, (долженствующая вести) как мною было замечено, даже материалистов к признанию Бога. По Вашему мнению, соответственно, и свобода воли (как некой чистой воли) существует.

Лейбниц: Свобода духа, в противоположность необходимости, относится к чистой воле, рассматриваемой в отличие от разума. Именно в этом случае говорят о свободе выбора, которая заключается в том, что более сильные доводы или впечатления ума не мешают акту воли быть случайным и не сообщают ему абсолютной необходимости. В этом смысле говорят, что разум может детерминировать волю, как бы предъявлять ей свои доводы, не принуждая ее (последнее слово всегда остается за волей – «я хочу»). Такое проявление воли видимо связано и со страстями, ибо воля и разум – две различные способности души. Именно в этом смысле Аристотель удачно заметил, что свободными действиями мы называем не просто те, которые спонтанны, но те, которые вдобавок обдуманны. То есть человек как бы действует по принципу: я все обдумал и взвесил, – но я хочу так, даже если это и противоречит разуму. Эти принципы признания чистой свободы воли взяты мной из размышлений над математическими проблемами бесконечности, – бесконечно малого и бесконечно большого.

Виктор: Вы замечаете, кстати, что и термин «необходимый» требует такого же осторожного обращения, как и термин «свободный». Именно с различной трактовкой необходимости Вы связываете тот факт, что представления о судьбе в различных религиозных учениях трактуются по-разному.