Как жили мы на Сахалине - [43]

Между тем завуч Ульянов, имевший виды на директорский кабинет, стал писать. В очередном доносе, адресованном обкому партии, он на 24 страницах перечислял действительные и мнимые промахи Сергеева. Участь его была предрешена. Стало ие до запасных выходов. И когда Лазарев в очередной раз доложил, что в самоволку бегают через запасную дверь, Сергеев приказал:

— Так заколоти ее!

— Срывают, черти!

— Забей так, чтобы не срывали!

20 декабря Сергеев сдал училище и вернулся на ЦБК. Нового директора Ивана Дмитриевича Дьяченко захлестнула та же текучка. До забитых дверей руки не дошли.

Вернемся в общежитие. После вечерней проверки дежурный комендант Тихон Колундаев и заместитель по воспитательной работе Алексей Дмитриевич Сапов, ответственный администратор, прошлись по коридорам нижнего и верхнего этажей. Пытались заглянуть в пятую комнату, но дверь оказалась запертой на крючок. Постучали.

— Мы уже спим! — раздалось в ответ.

Делать было нечего. Колундаев работал комендантом три месяца, Сапов — всего полтора. Хотя каждый из них нес дежурство не первый раз, но ориентировались оба по внешним признакам: тихо — значит, нормально. Они не знали и, в силу своей ограниченности, знать не могли, что в неустойчивой массе подростков вызреет беда.

В половине двенадцатого Сапов прошелся по общежитию еще раз. Похоже, все спали. Он сказал Колундаеву:

— Пойду-ка я на кухню, вздремну.

Сапов покинул общежитие и прошел длинным коридором на кухню. У печки он соорудил из скамеек лежак и пристроился коротать ночь. Инструкция нового директора разрешала дежурному воспитателю бивачный сон с половины двенадцатого до пяти утра.

Переутруждать себя Сапов не стал.

Тем временем в пятой комнате кто-то курил. Загорелось там, где была «прикурка». Учащийся Анатолий Кузнецов следователю пояснил: «В комнате «прикурка» была под потолком, где было два оголенных провода. Если нужно было прикурить, то брали вату, соединяли отрывисто концы проводов. Я лично не прикуривал, так как не курю вовсе. Об этом знал мастер слесарной группы, который сам прикуривал таким образом».

Игра с огнем рано или поздно должна была привести к пожару. О том знали мастера, воспитатели, директор, но ничего поделать не могли. Спичек не было, даже взрослые «стреляли» прикурить, а каждый пацан, взяв у друзей-электриков один-два урока, считал нужным щегольнуть таким способом прикуривания, что и пытался сделать Виктор Петров в комнате девочек.

Вне всякого сомнения, «прикурка» стала источником пожара. Но кто ею пользовался, следствие не выяснило.

Учащийся Мурашов, 1929 года рождения, в училище с 1947 года: «Я проснулся первым, почуяв запах дыма, и увидел, что потолок горит вокруг розетки».

Водопьянов Анатолий, 1931 года рождения, староста комнаты: «Когда я проснулся, то увидел, что ученик Мурашов одеялом сбивает пламя с потолка. Я стал делать то же. Убедившись, что одеялами нам не потушить, я выскочил в коридор и стал криком звать коменданта. Прибежал комендант, увидев огонь, кинулся за водой. Мы вылили бачок воды, но результатов это не дало. После этого я стал будить своих товарищей. Когда я забежал в соседние комнаты, там тоже горели потолки».

Между потолком первого этажа и полом второго имелось пустое пространство, высотою до тридцати сантиметров. Ребята, прорезав отверстия, приловчились там делать всякие заначки. Потолок был обшит фанерой и оклеен бумагой, огонь свирепо накинулся на пересохший материал; сквозняки погнали его по всему полому пространству. Дым в считанные минуты заволок весь второй этаж.

Цупенков Николай, спавший на одной койке с Мурашовым: «Я проснулся оттого, что почувствовал, как печет мои ноги».

Селищев: «Я проснулся, когда на мне уже горело одеяло, пламенем был охвачен потолок».

На вопрос о первопричине пожара все обитатели комнаты разводили руками. Факт использования «прикурки» они отрицали категорически.

IV Огонь

В ветхом приспособленном здании, где огню суждено было вспыхнуть в любую минуту от искры или брошенного окурка, пожара никто не ждал. Не имелось ни инструкций, ни плана эвакуации, ни первичных средств пожаротушения. Единственное должностное лицо, оказавшееся на месте в момент загорания, проявило полную растерянность. На вопрос следователя, принимал ли он какие-либо меры, чтобы разбудить и спасти учащихся, проживающих на втором этаже, дежурный комендант Колундаев вынужден был признаться:

— Никаких мер я не принимал и на второй этаж не поднимался.

Наверняка истинными виновниками пожара были обитатели пятой комнаты. Но уж коль беда нагрянула, они же, проявив свои лучшие качества, подняли общую тревогу и организовали спасение учащихся. Селищев побежал будить мастера Шагу на и физрука Василевского. Анатолий Кузнецов кинулся в учебный корпус и стал звонить в пожарную охрану. Цупенков Николай бросился будить девчонок, выбил окно, помог им выбраться, потом стал выбрасывать их вещи. Завуч Ульянов рассказал следователю: «Проснулся я от крика ученика Бойчука, который сорвал дверь и проник ко мне в комнату. Он выбил окно, вылез, я подал ему дочь, потом жена выбросила зеркало и один ящик комода, вылезла сама, следом я. Здание общежития было охвачено пламенем почти полностью. Коридор, соединяющий общежитие со столовой, уже горел до половины. Солдаты, чтобы не допустить огонь к столовой, разламывали стены койками». Решительно действовал Водопьянов. Он ворвался в девчоночью комнату первого этажа в одних кальсонах, что было воспринято за наглую выходку. Девчонки подняли крик.