Как я стал идиотом - [33]
Антуан рассеянно брел сам не зная куда, словно заблудился в этом тихом плоском пространстве. Он сел на скамейку рядом со стариком, опиравшимся на трость с серебряным набалдашником. На старике была серая фетровая шляпа с черной шелковой лентой; он чуть повернул голову, покосился на Антуана и снова устремил взгляд в прежнем направлении, словно усталый часовой на посту. Антуан посмотрел в ту же сторону и сначала не увидел ничего. Он прищурился, вгляделся, и вдруг прямо перед ним возникла девушка. Она смерила глазами Антуана, склонила голову, наклонилась, чтобы рассмотреть получше, словно он был парковой скульптурой, потом протянула руку. У Антуана сработал рефлекс вежливости, и он ее пожал. Он хотел было что-то сказать, но девушка приложила палец к губам и знаком пригласила следовать за ней. Они отошли от скамейки, где остался сидеть старик.
— Я ищу друзей, — объявила она, глядя в упор на Антуана, потом обвела глазами парк.
— А они какие?
— Не исключено, что такие, как ты. Я увидела тебя на этой лавке, и ты меня заинтересовал, вот я и подумала, может, ты не откажешься войти в число моих друзей. Ты с виду очень качественный. Даже высококачественный.
— Высококачественный… Будто я продукт, ветчина какая-нибудь.
— Нет, не ветчина, я мясного не ем.
— А ты что, друзей ешь?
— Нет у меня больше друзей, врубись, пожалуйста. Я сказала сейчас нечто странное, предполагается, что ты спросишь почему.
— Мой агент забыл прислать мне сценарий. Ну… почему?
— Почему что? — спросила она, убедительно изобразив недоумение.
— Почему у тебя больше нет друзей?
— Они протухли. Я не знала, что у них ограниченный срок годности. Это нужно всегда проверять. Мои любимые друзья вдруг начали портиться, покрылись зелеными пятнами, довольно-таки противными с виду. То, что они говорят, стало пованивать…
— Это опасно, можно отравиться.
— Да, подхватить сальмонеллез…
— Ты выкинула их на помойку?
— Нет, этого не потребовалось, они сами кинулись в свою дебильную жизнь.
— Суровая ты девушка.
— Извини, ты путаешь текст. По роли надо сказать: «Ты классная девушка».
— В сценарий на завершающем этапе внесли поправки.
— Вечно я обо всем узнаю последней!
Девушка вдруг замерла и хлопнула себя по лбу. Она уставилась на Антуана, словно спохватившись.
— Мы же пропустили сцену знакомства! Пропустили сцену знакомства! Придется все переснимать. Иди обратно на скамейку…
— Слушай, — перебил ее Антуан, — можно же потом доснять. Ведь существует монтаж.
— Да, ты прав. Давай пройдем чуть-чуть молча, а потом познакомимся. Мотор!
Они прошлись по узким парковым аллеям, по лужайкам, поглядывая на деревья, на птиц. Теплый воздух был ослепительно светлым, почти искрился. Сентябрь стоял небывалый: он наивно игнорировал близость осени, держался гордо, не сгибаясь, расходуя последние силы лета так, словно они были неиссякаемы.
— О, — сказала внезапно девушка, — меня зовут Клеманс.
— Очень приятно, — весело ответил он. — Меня зовут Антуан.
— Рада с тобой познакомиться, — воскликнула девушка, пожимая ему руку, и, немного помолчав, добавила: — Теперь продолжим с того места, когда ты сказал, что я классная.
— Я сказал, что ты суровая.
— Ты очень несправедлив. Ты сам разве никого не судишь?
— Стараюсь, но не всегда получается.
— Моя теория такая, что можно и понимать людей, и судить, одно не исключает другого. Судить — это для нас способ самозащиты, потому что нас-то кто пытается понять? Кто понимает тех, кто старается понимать?
— Ласенер [16] говорил, что настоящие каторжники — это те, кто осужден судить.
— Ладно, хорошо, мы осуждены, — сказала Клеманс, разводя руками. — Меня вечно все осуждают, с детства выносят мне приговоры. Я красиво говорю?
— Приведи пример.
— Да возьми что хочешь! Все общество — это приговор мне. Работа, учеба, современная музыка, деньги, политика, спорт, телевидение, топ-модели, машины. Вот хороший пример — машины. Я не могу кататься на велосипеде, ходить, где хочу, чувствовать себя свободно в городе: машины — приговор моей свободе. К тому же они воняют, могут задавить…
— Согласен. Машины — это просто бедствие.
Они купили сладкую вату. Пощипывая и обрывая закрученные розовые нити, они мгновенно умяли ее, измазав пальцы и рты.
— И еще одна штука. На мой взгляд, все человечество делится — ну, не считая всех этих классовых и прочих различий — на тех, кто ходил в детстве в гости к одноклассникам на вечеринки и кто не ходил. Это великое разделение людей начинается в коллеже и сохраняется потом на всю жизнь, только с возрастом оно по-другому проявляется.
— Меня никогда не приглашали на такие вечеринки.
— Меня тоже. Они боялись, потому что я всегда говорила что думала, а про них я не думала ничего хорошего. Да я их почти всех терпеть не могла! В общем, весело. Но теперь, поняв, какие мы классные, они начнут приглашать нас на свои взрослые тусовки как ни в чем не бывало, будто все забыто. Но мы ни за что к ним не пойдем.
— А если пойдем, то только затем, чтоб разжиться пирожными и оранжиной.
— И врезать этим придуркам бейсбольной битой по башке, — подхватила Клеманс, со смаком изображая, как она это сделает.
Виргилию тридцать лет. У него необычное имя, необычный дом, необычные друзья и большой опыт любовных разочарований. Он давно примирился с таким положением дел, но когда однажды ему позвонила Клара и заявила, что между ними все кончено, — не на шутку испугался. «Неужели прорвалась тонкая грань между явью и вымыслом?» Дело в том, что никакой Клары он не знал. Что это — шутка? Или провалы в памяти? И как же ему теперь жить… без Клары?Как всегда, остроумно, парадоксально, красиво.Мартен Паж — французский писатель, которому нет еще и тридцати пяти, а его романы издаются на девятнадцати языках и буквально расходятся на цитаты.
Юная сирота Фио Регаль учится на юридическом, увлекается рисованием, зарабатывает на жизнь шантажом наобум, основываясь на инстинктивном убеждении в том, что любому богатому есть что скрывать… водит дружбу с экстравагантной Зорой, бывшей топ-моделью, ополчившейся против всего и вся, живет скромно и мечтает разве что не «превратиться в кого-то, кого не сможет узнать та восьмилетняя девочка, которой она когда-то была». Однако судьба вынесет ей свой, звездный, приговор.Роман о ценностях современной жизни и хрупкости человеческих чувств, сочетающий в себе достоинства притчи с увлекательностью авантюры и глубиной тонкой психологической драмы.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Любить так, чтобы ради любви пойти на преступление, – разве такого не может быть? А любить так, чтобы обречь на муки или даже лишить жизни любимого человека, лишь бы он больше никогда никому не принадлежал, – такое часто случается?Романы Амели Нотомб «Преступление» и «Ртуть» – блестящий опыт проникновения в тайные уголки человеческой души. Это истории преступлений, порожденных темными разрушительными страстями, истории великой любви, несущей смерть.
Ник Хорнби (р. 1958) — один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов. Сам Хорнби определяет свое творчество, как попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых".Главный герой романа — обаятельный сибаритствующий холостяк, не привыкший переживать по пустякам. Шикарная квартира, модная машина… и никаких обязательств и проблем. Но неожиданная встреча с мальчиком Маркусом и настоящая любовь в корне меняют жизнь, казалось бы, неисправимого эгоиста.
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.