Как я был вундеркиндом - [19]

Но бравые милиционеры не успели сесть в патрульные машины, чтобы мчаться на поиски Севы Соколова, потому что он (то есть я) вместе с дедушкой вошёл в дом.

Бабушка обняла, расцеловала меня, а потом зашумела:

– Меня не удивляет, что он (красноречивый жест в сторону дедушки) может совершить глупость, но чтобы ты, такой взрослый, такой самостоятельный, мог не пойти в школу, а поехать на рыбалку, такое у меня в голове не укладывается…

– У мальчика ноги замёрзли, – перебил дедушка. – Надо их растереть, а не болтать…

Бабушка величественно повернулась к дедушке:

– Если он заболеет, я не знаю, что с тобой сделаю.

Тут как раз появилась моя мама, которой успела позвонить бабушка, и они вдвоём раздели и разули меня, уложили в кровать, стали растирать ноги, давать горячее питьё…

Я испугался за дедушку, которому бабушка так сильно пригрозила, и решил – во что бы то ни стало не заболеть. Я старался изо всех сил. Я глотал все таблетки, какие мне давали. Я пил самое невкусное питьё, какое мне предлагали. Я, стиснув зубы, терпел, пока бабушка по очереди с мамой натирали мне свиным жиром пятки, чуть не сдирая с них кожу…

Но ничего не вышло. К вечеру у меня подскочила температура, и я заболел.

Через три дня, когда температура спала и я немного ожил, ко мне подошёл дедушка. Мне страшно хотелось узнать, а что же с ним сделала бабушка.

– Попало тебе за меня? – сочувственно спросил я.

– Переживём, – подмигнул он мне. – Другой раз валенки обуешь, и будет всё в порядке…

Я рассмеялся. Ах, лучше моего дедушки нет никого на свете.

Совесть молчать не может

– Тяжёлый случай, – протянул Гриша, когда я ему поведал обо всём, что вы знаете из предыдущих глав, если вы их, конечно, прочитали.

Так говорят врачи, когда становится ясно, что они уже помочь больному не в силах, и остаётся теперь надежда на самого больного.

Гриша узнал от моей мамы, что я простудился, и пришёл меня навестить. Я страшно ему обрадовался.

Гриша вытащил из сумки баночку, завёрнутую в газету.

– Малиновое варенье – лучшее средство от простуды, – авторитетно заявил он.

– Так что же мне делать? – я уставился с надеждой на Гришу.

– По две чайные ложки на стакан кипятку, и как рукой снимет.

– Я не про то, – рассердился я. – Как мне быть с учителями?

Гриша задумался. На его огненно-рыжей голове вихры торчали, как антенны.

Вдруг глаза Гриши загорелись, словно лампочки. Наверное, он нашёл выход.

– Очень просто, – воскликнул Гриша. – Тебе надо сделаться двоечником и лентяем.

– Как? – опешил я. – Я не сумею.

– Нет ничего проще, – убеждал меня Гриша. – Не волнуйся, я тебя научу.

– А что надо делать? – Я не имел никакого представления о двоечниках и лентяях.

– А ничего, – просиял Гриша. – Ничегусеньки, ни капельки, палец о палец не надо ударять…

– А совесть? – тихо спросил я.

– Совесть? – Гриша удивлённо раскрыл глаза.

Что делать с совестью, Гриша не знал. Совесть не входила в его планы. Она путалась у него под ногами. А раз совесть мешала Грише, он решил её отбросить.

– Знаешь что, – твёрдо сказал Гриша. – Совесть должна молчать.

– Совесть молчать не может! – воскликнул я. – На то она и совесть.

Гриша уныло свесил рыжую голову. Своими вопросами я ставил его в тупик.

Но на то он был Гриша, что мог выпутаться из самого трудного положения.

Он положил мне руку на плечо и глянул прямо в глаза:

– Я понимаю, что трудно, но надо… Если ты, конечно, хочешь избавиться от учителей…

– Хочу, – я сел на постели.

– Ну это же так просто, – растолковывал мне Гриша, как младенцу. – Тебя спрашивает учительница музыки: «Какая это нота?» Ты отлично слышишь, что это «до», но отвечаешь «ре» или «соль». Тут ты можешь говорить всё, что взбредёт тебе в голову… Главное, – Гриша поднял вверх указательный палец, – главное – не думать…

– Значит, я должен обманывать, – покраснел я.

Гриша пожал плечами:

– Каждый это называет по-своему.

Я покачал головой:

– Нет, для этого есть лишь одно слово – обман. Я обманщиком не был и не буду.

– Ну, знаешь ли, – Гриша вскочил со стула. – Я тебе хотел помочь, мне тебя жалко стало… Выкручивайся как хочешь… твоя забота.

Я откинулся на подушки. Гриша подошёл к книжной полке и с любопытством разглядывал разноцветные корешки.

– Зачем вам столько книжек? – спросил Гриша.

– У нас все любят читать, – ответил я на Гришин глупый вопрос.

– А зачем читать, если всё по телику показывают?

Я не знал, что ему ответить, и снова вернулся к разговору, который мы не окончили.

– А в бассейне, значит, я должен тонуть?

– Ага, – обрадовался Гриша тому, что до меня наконец дошла его идея. – Пару раз утонешь, на третий раз тебя никто к бассейну на пушечный выстрел не подпустит.

Гриша расхохотался. Наверное, представил, какая уйма народу набежит поглазеть, как я тону.

– «Ага», – передразнил я его. – А тебе не кажется, что мне достаточно один раз утонуть?

– Один раз – мало, – Гриша решительно замотал головой. – За один раз тебе никто не поверит.

– А мне это и не нужно будет, – всхлипнул я.

Как он, дурья башка, не понимает простых вещей.

– Потому что меня в живых не будет, – я едва сдерживался, чтобы не разреветься.

– Кто тебе говорит, чтобы ты топился?! – вскипел Гриша. – Понарошке надо. Ты должен сделать вид, что тонешь… Как в кино, понимаешь?.. «Ой, тону! Ай, спасите!..» Ох и трудно с вами, вундеркиндами… Дай лучше матешу скатать…