Как вырастить ребенка счастливым - [57]

С другой стороны, екуана, обладающие мгновенным острым чутьем границ своего континуума и способностью к адаптации без потери благополучия, немедленно выполняют внутреннее требование прекратить то, что они делают, если появляется опасность возникновения скуки.

Они нашли способы избежать скуки, когда необходимо сделать что-то, предполагающее монотонную работу. Например, женщины, которым нужна терка для маниоки — доска с вбитыми в нее ровными рядами острыми кусочками металла, вместо того чтобы однообразно забивать ряд за рядом, сначала создают фигуры в виде ромбов, а затем заполняют все свободные места внутри ромбов. В результате рисунок с ромбом исчезает, но цель, для которой он был сделан — развлечь ремесленника, — выполнена.

Другой пример — сооружение крыш из пальмовых листьев. Для этого каждый пальмовый лист привязывают к балке лианой. Мужчины сидят на лесах с кипами листьев и медленно, но верно крепят их один за другим. У них есть несколько способов избежать скуки и при этом закончить большую крышу. Например, они приглашают всех людей из своей деревни и близлежащих деревень прийти и помочь быстро сделать крышу. К моменту их прихода женщины уже приготовили достаточно ферментированной маниоки, чтобы все работники были более-менее навеселе в течение нескольких дней, пока будут крыть крышу. Таким образом, осознанность людей уменьшается, а вместе с ней — способность впадать в скуку. Для создания праздничной атмосферы работники носят украшения из бисера и перьев, а также раскрашивают себя; и кто-нибудь почти постоянно ходит вокруг дома и стучит в барабан. За работой мужчины и мальчики болтают и шутят и прерывают работу в любой момент, когда, по их ощущениям, нужно спуститься и поделать для разнообразия что-нибудь еще. Иногда много мужчин работают одновременно, а иногда настроение есть не у всех, а только у нескольких. При этом все совершенно довольны: гостей кормит семья, владеющая будущим домом. Несколько дней члены этой семьи исправно ходили на охоту, чтобы запасти мясо для работников.

Интересно отметить, что в дни гуляний, когда все ходят немного навеселе, и на вечеринках, где все также пьют, а мужчины напиваются очень сильно, нет и следа агрессивности.

Екуана не чувствуют никакой потребности осуждать друг друга и легко принимают индивидуальные различия. Это, возможно, также является следствием полноценности их личностей. В нашем же обществе чем более разочарованы и отчуждены люди, тем больше они испытывают потребность судить других и разделять их на адекватных или нет, будь то в отношении отдельного человека или в отношении групп людей, при религиозных, политических, национальных, расовых, межполовых и даже межвозрастных конфликтах.

Ненависть к себе, возникающая из недополученного в младенчестве чувства собственной правильности, является основой для необъяснимой ненависти к окружающим.

Интересно отметить, что хотя екуана относятся к санема как к низшим существам с варварскими обычаями, а санема недолюбливают екуана за такое надменное к ним отношение, ни одно из племен не имеет ни малейшего желания вмешиваться в образ жизни своего соседа. Они часто ходят друг к другу в гости и ведут торговлю, а за спиной отпускают шутки, но между собой они никогда не враждовали.

Огромную роль в нашей трагедии сыграло то, что мы потеряли чувство «прав» человеческого вида. Мы покорно сносим не только скуку, но и множество других покушений на наш и так исковерканный после страданий в младенчестве и детстве континуум. Например, мы говорим: «Жестоко держать такое большое животное в городской квартире», — при этом имея в виду собаку, и никогда — человека, который еще больше по размеру и более чувствителен к окружающей его обстановке. Мы позволяем себе жить в нескончаемом шуме машин, транспорта и магнитофонов других людей и ожидаем, что незнакомые люди будут относиться к нам грубо и бесцеремонно. Мы ожидаем от своих детей презрительного к себе отношения и знаем, что мы, в свою очередь, будем презирать своих родителей. Нас устраивает жизнь, постоянно сопровождаемая гложущей сердце неуверенностью не только в своих профессиональных и социальных способностях, но часто и в отношениях с семьей. Мы принимаем как должное тяжелую жизнь и чувствуем, что нам просто повезло, если испытываем хотя бы мгновения счастья. Мы не считаем счастье своим правом от рождения и думаем, что счастье — это покой и довольство. Настоящая радость, в которой екуана проводят большую часть своей жизни, встречается среди нас все реже.

Если бы мы смогли вести образ жизни, к которому нас подготовила эволюция, то множество наших сегодняшних побуждений незамедлительно претерпели бы изменения. Например, нам бы стало сложно понять, почему дети считаются непременно счастливее взрослых или почему молодые обязательно счастливее стариков. Сегодня нам так кажется потому, что мы постоянно стремимся к цели, достижение которой, как мы надеемся, вернет нам утраченное чувство правильности нашей жизни. Но вот цель достигнута, а нам по-прежнему не хватает чего-то неопределенного, скрытого от нас с младенчества. Постепенно мы теряем веру в то, что реализация последующих целей облегчит нашу неутолимую тоску. Мы также учим себя мириться с «реальностью», чтобы хоть как-то смягчить боль от постоянных разочарований. На определенном этапе в среднем возрасте мы уже говорим себе, что, наверное, по какой-то причине упустили возможность полного благополучия и теперь придется постоянно мириться с неудобствами и неприятностями жизни. Вряд ли такая жизнь может быть радостной.