Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал - [77]

На полпути она остановилась, что-то вспомнив. Добрило раскрыл объятия.

— А Бояшка опять печку лизал! — сообщила Малушенька и была такова.

Чудя в это самое время лежал на широкой Матрениной груди, а Матрена плакала над ним и брала с него обещания дальше огорода не уходить. Чудя тоже всхлипывал и приговаривал:

— Матренушка! Яблочко мое! Репонька! Шишечка моя сосновая!

— Кто?! — подозрительно переспросила Матрена, готовясь уже разораться.

— Шишечка! — нежно повторил Чудя. — Да не простая шишечка, — спохватился он, немного испугавшись при виде наливавшегося малиновым цветом лица любимой подруги. — Огромная! Вкусная! В Африке на кустах растут… Ой, Матрешенька, не бей меня!.. Ой! Только не по носу! На вот лучше — за бороду дерни. Ай-яй-яй!.. Ой! Матреша, не надо, березонька моя, ягодка, ши… нет, не шишечка, я не то хотел сказать — ой! — я хотел сказать: ши… «шизая моя голубка»! «сизая» то есть… ой!.. ну не сизая, ну — полосатая!.. ай! Пошутил!.. Белая! Черная! Зеленая!.. Мужики, да держите же ее кто-нибудь, всю бороду ведь повыдергала, голубка моя вкусная, огромная… ой!..

Долго еще березовцы радовались, здоровались с путешественниками, обсуждали новости и кормили блинами Змея Горыныча.

— Ну ладно, — сказало наконец чудище. — Полечу я, пожалуй. Где я живу не забыли? Пустыня Сахара, черные пески. То есть были черные, стали зеленые. В самой середине пустыни — месяц пешком по барханам, с какой стороны ни пойдешь… Будете неподалеку, милости прошу в гости.

— Да и ты нас навещай, — ответили березовцы. — Дорогу ты знаешь.

Они помахали змею вслед и начали расходиться.

И Лешаки тоже пошли домой, в маленькую свою избушку. Сколько радости было, что бабушка жива и здорова! Рассказов о своих приключениях хватило у каждого до самой ночи. А в гнездышке под крышей спала, сунув голову под крыло, ручная тетерина голубка — словно и знать не знала, как помогала путешественникам на многотрудном их пути.

— 46 ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО БОГОВ

Веприк вскочил в темноте, еще рассвет не начинался. Схватил теплую рубашку и выбежал из избы. Батяня у забора привязывал собаку Муху. Охотники спустились с ближнего пригорка, перешли еще один и пошли вдоль темного мокрого леса. Когда начало светать, свернули в деревья и зашлепали по лужам у лесных оврагов.

Чем ярче разгоралось утро, тем приветливее становился лес, небо голубело, темный снег таял и растекался. Несмотря на тяжелую ношу оба Лешака, большой и маленький, веселились и шумели всю дорогу: пели, хохотали, стучали палками об лед на лужах, — так что распугали вокруг себя не только белок, но и клыкастые кабаны вепри, ушли подальше от таких безобразников.

Весенний лес был свеж и влажен: вокруг деревьев натекли разливы холодной воды, кора промокла насквозь и потемнела от снега и растительных соков. Каждая маленькая ветка в лесу была мокрой и на конце ее дрожала круглая капелька. Тысячи капелек переливались, отражая розовеющее солнце и ослепительное голубое небо, как жемчуга на свадебном наряде. Стоило задеть веточку, как с каждого куста срывалась блистающая россыпь, так что очень скоро Тетеря с сыном промокли до нитки. Ноги они тоже давно промочили, но это их нисколько не огорчало.

Обойдя болото, пешеходы прибавили шагу и через пару часов вышли к лесному кургану.

Серые обитатели кургана были все на месте — сидели у входа в свои жилища. Охотники приближались с опаской, но волки не проявляли враждебности, а только смотрели на гостей — как внимательная стража у городских ворот.

По знакомым подземным коридорам охотники пролезли в комнату, где лежал мертвый богатырь. Тетеря с Веприком низко ему поклонились.

— Радость у нас, — сообщил хозяину помещения Тетеря. — Вернулась Смеянушка! Вернулось счастье мое ненаглядное!.. А мы вот пришли с подарком: долг тебе отдать хотим, чтобы ты, богатырь, не сердился.

Тетеря перевернул кожаный мешок, который принес на спине и на землю хлынули алмазы, изумруды, рубины — все, что подарил Лешакам на прощанье Змей Горыныч.

— Сразу на душе легче стало, — признался Тетеря сыну.

— Батянь, а не зря мы все самоцветы отдали? — с сомнением спросил Веприк, когда они шагали по лесу домой. — Мехов-то у нас совсем не осталось и до зимы новых не наохотничаем… Не обеднеем мы?

— Да ты что, Вепря! — радостно возмутился батяня. — Весна-то идет — в поле зовет! Сейчас хлебушка побольше посеем, маманька репку, горох посадит — что ж мы, не проживем что ли?.. На что тебе камни эти?

— Да вот, хотел я в Киев еще сходить, — признался мальчик. — Греки торговые звали меня к себе, обещали науке своей научить… Очень мне хочется, как дядя Фукидид, грамоту знать.

— Сходишь в Киев, — пообещал ему Тетеря. — Ты сначала русскую науку выучи — Чернобород грамотный, он и тебе покажет… В Киеве-то жителей грамотных много…

— Меня б еще научил кто-нибудь корабль водить и парус ставить, — пожелал мальчик. — И мечом, как Свен, драться. И песни сочинять. И — как ее? — на арфе играть… Арабская математика еще, говорят, интересная штука…Так мне хочется белый свет посмотреть, и в Афины заехать, и в Константинополь — а то я их только издали видел… Я потом, может, и книгу напишу про загадки природы…