Как умереть легко - [19]

— Но ведь для всех-то как было самоубийство, так и останется.

— Чего-то я тебя не пойму? Сам раскрываешь, и сам же вроде как покрываешь… — Брусничко пытливо вскинулся: — Ты на кого думаешь-то?

Вгляделся в пасмурного приятеля. Догадавшись, замотал ошарашенно головой.

— Ну, если на самом деле так, то это прям Шекспир какой-то, — пробормотал он. Поскрёб бороду. — Стало быть, предлагаешь затихарить? А он там, на небесах, тебе ай-я-яй не скажет?

— О нём и думаю, — объяснился Заманский. — Так что?

— Ну, если тебе по фигу метель, так мне-то и вовсе… В конце концов все мы рождаемся, чтоб умереть. А тем ли, иным способом…Одним убийством больше, одним меньше, — тьфу по сравнению с вечностью.

Подведя такую немудрящую идеологическую базу под банальную фальсификацию, старый циник оттопырил средний палец и показал его шляпе.

Часть 2. Счет к оплате

11

Во второй половине дня Заманский позвонил Лёвушке и предложил срочно приехать в коттедж.

— Но у меня переговоры, — смешался тот.

— Встреча со мной для тебя важнее. Жду немедленно.

— Раз настаиваете, — услышал он неуверенное.

В коттедже Лёвушка появился в сопровождении Аськи. Должно быть, с нею и переговоры вёл.

— Ты нам все планы обломал, — заявила с порога Аська. — Как раз уболтала Лёвку отвезти меня в Свято-Никольский женский монастырь. Мало ли, думаю, как жизнь сложится. Присмотрюсь заранее.

— Ступай собирайся, — приказал дочери Заманский. — Жизнь сложилась так, что мы отсюда уезжаем.

Ася переглянулась с растерявшимся хозяином.

— С чего вдруг? Мы ж на неделю планировали. И билеты ещё не заказывали.

— Ступай к себе! — не терпящим возражения голосом потребовал Заманский. — А я пока с этим господином переговорю.

Лёвушка съёжился.

— Пап! Ты чо вдруг? — поразилась Аська. — То весь из себя пушистый, а то какую-то жуткую нюню изображаешь?

Уловила умоляющий Лёвушкин взгляд.

— А вот не уйду! — дерзко возразила она. — Ты с ним вчера без меня так переговорил, что я его полдня отпаивала. А теперь — здрасте, опять сначала. Говори при мне. Чтоб без недомолвок.

В сущности дочерино упрямство могло оказаться кстати. Нельзя было не заметить, что Аське младший Плескач приглянулся. И даже к лучшему, что суровое объяснение произойдет при ней, — если что, не останется иллюзий и недомолвок.

— Что ж, поприсутствуй, — согласился Заманский. — Но, если встрянешь в разговор, выставлю прямо за холку.

Аська демонстративно пересела на ручку кресла, в котором сгорбился Лёвушка.

Заманский подступился с расспросами: как питались с отцом? Кто готовил?

Лёвушка, ждавший совсем другого, тем не менее, хоть и недоумевая, ответил обстоятельно. Отец после маминой смерти, бывало, забывал поесть. Потому, уезжая в Москву, Лёвушка всякий раз забивал холодильник. Когда возвращался, половина продуктов оставалась — стухшими.

— А когда вы стали вместе работать, и ты уезжал в командировку? — продолжал наседать Заманский.

— То же самое. — Готовил в коттедже или в салоне?

— Обычно в коттедже. Но в салоне обязательно что-то оставлял. Папа без меня чаще там ночевал, чем дома.

— Баклажаны, что в желудке отца обнаружены, тоже ты готовил?

— Ну да. Папа очень любил баклажаны. Ещё со времён мамы. Она и меня их готовить научила, — подтвердил Лёвушка — с непроходящим удивлением.

— Ещё раз спрашиваю: на кухне, кроме тебя и его, кто-то мог хозяйничать?

Лёвушка переглянулся с Аськой.

— Дядя Вить! — взмолился он. — К чему вы всё это?

— К тому, что твой отец Зиновий Иосифович Плескач был убит! — впившись цепким взглядом в Лёвушку, отчеканил Заманский.

Лёвушка посерел. Аська вскрикнула.

— Отравлен белым фосфором, — уточнил Заманский.

— Так спички же! — напомнил Лёвушка.

— Спички — прикрытие. Они уж лет сто безвредны. Яд был подмешан в баклажаны… А ты не знал? — снасмешничал Заманский.

Лёвушка обмер. Машинально отёр пот со лба.

— Дядя Вить, что вы так смотрите? Вы на меня, что ли?.. — выдохнул он.

Беспомощно глянул на Аську.

— Представляешь! Кажется, он решил…Будто я папу!

— Пап! Ты чо, сбрендил? Если прикол, то лажовый, — Аська, не стесняясь, постучала пальцем по виску.

Нетерпеливым жестом Заманский заставил дочь замолчать.

— Тогда оправдайся, — потребовал он. — Где ты находился с восьмого вечера до девятого утра?

— В Белёве, — нервно ответил Лёвушка.

— С какого времени и где именно?

— Пожалуйста! В четыре состоялась последняя встреча с поставщиком. Погулял и — в гостиницу.

— От Белёва до Тулы сто пятнадцать километров. За семь-восемь часов можно обернуться. Потому повторяю вопрос! Кто в Белёве может подтвердить, что с вечера восьмого по утро девятое ты безвылазно был там?

Лёвушка скосился на впившуюся в него взглядом Асю. Отрицательно мотнул шеей.

— Я связался с Белёвом. Там начальником мой бывший ученик, — сообщил Заманский. — Они опросили сотрудников гостиницы. Ключ от номера провисел до утра на доске. Со слов дежурной по этажу, находилась безотлучно на рабочем месте. Утром сдала пост. Категорически утверждает, что господин Плескач в её смену на этаже не появлялся…Ну же! — потребовал он. — Опровергай! Может, хоть кто-то тебя видел?! Пусть не в гостинице.

Лёвушкины плечи обмякли.

— Стало быть, алиби нет, — констатировал — для дочери — Заманский. — Папа! — Аська всё-таки вмешалась. — Но если бы Лёва появился в это время в «ИнтерСити», его бы увидел охранник или камера сняла… Ведь так?! — обратилась она к Лёвушке. Но тот лишь сильнее сжался.